удачным. Он хотел заколоть меня ножом для резки мяса.
– А что с его пистолетом? – осведомился Томлинсон.
– Пистолет закатился под холодильник.
– Гм, – буркнул он. – Вы звонили местному констеблю?
– Нет, – сказал я. – Решил, лучше уж вам позвонить. Да, и можете сказать ему, что тот тип – иностранец.
– С чего вы взяли?
– Он произнес несколько слов, я их не понял.
– Где вы сейчас? – осведомился Томлинсон.
– В Челтенхеме, – ответил я. – Стрелок перерезал телефонный кабель и электрические провода. Пришлось уехать, чтоб позвонить вам на мобильный. В коттедже матери сигнал не ловится.
– Там, в доме, кто-нибудь остался?
– Только покойник, – ответил я. – Мама и Клаудия со мной, в машине.
– Вы собираетесь туда вернуться? – спросил он.
– Нет, – твердо ответил я. – Тот, кто послал этого человека, может послать еще одного.
– И куда же вы поедете? – спросил он, не пытаясь оспаривать мое решение.
– Пока не знаю, – сказал я. – Перезвоню, когда буду знать.
– Кто знал, что вы находитесь в доме у матери? – спросил он. Детектив есть детектив.
– Да все в конторе, – ответил я. Ну и, возможно, кто-то еще, кому имела неосторожность проболтаться миссис Макдауд.
– Ладно, – сказал он. – Сейчас позвоню в полицию Глочестершира. Но они определенно захотят задать вам, вашей матушке и Клаудии несколько вопросов. Возможно, даже потребуют, чтоб вы вернулись в коттедж.
– Тогда скажите, что я перезвоню им туда часа через два.
– Но вы же сами сказали, кабель перерезан.
– Тогда пусть его починят, – сказал я. – И электропроводку тоже. И еще передайте им, что, кажется, мама оставила духовку включенной. Не хочу, чтоб ее дом сгорел, когда подача энергии возобновится. Да, и еще скажите, что я оставил заднюю дверь незапертой, так что им совсем необязательно ломать главную дверь, чтоб войти в дом.
– Ладно, – сказал он. – Все передам. – Снова небольшая пауза. – А пистолет… все еще под холодильником?
– Нет. Я его достал.
– И где же он сейчас?
Мне страшно хотелось оставить пистолет при себе, он смог бы защитить меня, ведь полиция не желает этим заниматься. Но не стал.
– Лежит в кустах у входной двери, – ответил я.
– Вот это правильно, – с облегчением выдохнул Томлинсон. – И это тоже передам ребятам из Глочестершира. Сэкономят время на поиски оружия. А заодно – и вас тоже.
– Хорошо, – согласился с ним я.
Я принял верное решение, оставив пистолет у дома. Все еще могу претендовать на звание человека с высокими моральными принципами.
И вот я закончил разговор и отключил телефон. Я буду звонить в полицию на
– Так ты считаешь, мы все еще в опасности? – спросила Клаудия.
– Не знаю, – ответил я. – Просто не хочу рисковать.
– А кто знал, что мы находимся там? – спросила она.
– В конторе, думаю, все знали, – сказал я. – Уж миссис Макдауд – совершенно точно, она-то и разболтала всем остальным.
И старший инспектор Томлинсон тоже знал.
Я ведь сам ему сказал.
И вот мама задала, пожалуй, самый существенный вопрос.
– Почему этот человек хотел тебя убить? – спокойно спросила она с заднего сиденья.
Мы находились на полпути к Суиндону.
В Челтенхеме я сделал еще одну остановку, возле одного из немногих оставшихся в городке телефонов-автоматов. Не хотел пользоваться мобильным, чтоб никто не мог проследить, где мы находимся. Мы ехали туда, где нас никто не найдет.
– Точно не скажу, не знаю, – ответил я, – но, скорее всего, потому, что я стал свидетелем убийства на скачках в Эйнтри. Причем то была не первая его попытка.
Мама с Клаудией промолчали. Ждали продолжения.
– Он стоял возле нашего дома на Личфилд-гроув, когда я возвращался домой во вторник днем, – пояснил я. – К счастью, как выяснилось, бегаю я быстрее.
– Так именно поэтому мы поехали в Вудменкоут, вместо того чтоб вернуться домой? – спросила Клаудия.
– Да, конечно, – кивнул я. – Откуда мне было знать, что и там небезопасно? И выяснилось это слишком поздно. Так что такой ошибки больше не повторю.
– Но как же полиция? – воскликнула мама. – Мы непременно должны обратиться в полицию. Они нас защитят.
Стоило ли доверять полиции? Ответа на этот вопрос я не знал. Они не предоставили мне защиты, когда я просил об этом, и это упущение едва не стоило жизни всем нам. «Нет, – подумал я, – можно доверять только своим инстинктам. Полицию куда больше интересует раскрытие убийств, нежели их предотвращение».
– Я был в полиции, – сказал я, ведя машину по темной дороге. – Не беспокойтесь, я сумею о вас позаботиться.
А также выяснить, кто пытался меня убить и по какой причине.
– Вот что, любовничек, – сказала Джен Сеттер. – Когда я приглашала тебя приехать погостить, то вовсе не имела в виду, что ты притащишь с собой подружку и мамочку!
Мы дружно расхохотались.
Мы с ней сидели за кухонным столом в Лэмбурне и пили кофе, уложив «подружку и мамочку» спать в одной из многочисленных гостевых спален в доме Джен.
– Просто не знал, куда еще можно поехать, – сказал я.
По дороге я даже подумывал остановиться в бунгало отца в Веймуте, но там было всего лишь две спальни, и немыслимо было представить, что мои родители станут делить постель, вот уже семь лет пребывая в разводе. Да и я определенно не собирался спать в одной кровати со старым плутом.
– Так в чем, собственно, дело? – спросила Джен.
Звоня ей по телефону-автомату из Челтенхема, я сказал ей, что нахожусь в безвыходном положении, и попросил приютить нас дня на два.
– В насколько безвыходном ты положении? – спокойно спросила она меня тогда.
– Между жизнью и смертью, – ответил я. – Только никому ни слова.
Она не стала больше ничего спрашивать, бросила лишь короткое «приезжай», по приезде не задала ни одного вопроса, по крайней мере, до тех пор, пока не устроила моих измученных мать и невесту на ночлег. Шок и страх от случившегося продолжали преследовать их, как и меня.
Все те годы, что я знал Джен, еще в бытность свою жокеем, а затем – ее финансовым консультантом, я ни разу не замечал, чтоб она растерялась или запаниковала. Трезвость ума и выдержка всегда были отличительными чертами ее характера. Как раз то, в чем я так отчаянно нуждался в критический момент.
Но много ли я мог рассказать ей?
Да и поверит ли она?
– Понимаю, все это прозвучит слишком драматично, – сказал я. – Но кто-то хочет меня убить.
