своих великосветских друзей, имеющих отношение к трем хобби юбиляра: триктраку, ночным клубам и скачкам".
Литси вернул мне фотографию, и я передал ему вырезку.
— Вот чего хотел Нантерр, — сказал я. — Принимать гостей на собственной яхте в Средиземном море, в белом костюме, угощать всех изысканными яствами, наслаждаться лестью и подхалимством... Вот чего он хотел: стать мультимиллионером и обрести власть. Я перевернул фотографию и прочел сопровождающую информацию на полупрозрачной бумажке: список имен и дата.
— Странно... — недоумевающе заметил я.
— Что странно? — Эта тусовка происходила вечером в прошлую пятницу.
— Ну и что? Нантерр мог слетать туда на самолете, как и все прочие, а потом вернуться обратно.
— Ночью в пятницу был убит Коль.
Литси уставился на меня.
— Нантерр этого сделать не мог, — сказал я. — Он был в Монте-Карло.
— Но он же сам признался! Он хвастался этим Беатрис!
Я нахмурился.
— Хвастался, да.
— Наверно, он кого-то нанял... — предположил Литси.
Я покачал головой.
— Он все делал сам. Угрожал принцессе, преследовал Даниэль, устраивал ловушку для вас, подкладывал бомбу в мою машину. Видимо, не мог доверить это никому другому. Он разбирается в лошадях, он хотел видеть, как пристрелят его кобылу, он мог бы убить Коля — но Коля убил не он.
— Но ведь он признался в убийстве всех трех лошадей! — настаивал Литси.
— Да. Но предположим, что он вычитал об этом в газетах... узнал, что гибель их загадочна и неизвестно, кто их убил... Он хотел любым способом запугать Ролана и принцессу. Предположим, что он только сказал, что убил их, а на самом деле не убивал?
— Но тогда кто же мог это сделать? — недоумевающе спросил Литси. Кому еще надо убивать лучших лошадей принцессы, если не Нантерру?
Я медленно поднялся на ноги, чувствуя, что близок к обмороку.
— В чем дело? — с тревогой спросил Литси. — На вас лица нет!
— Он убил лошадь, на которой я мог бы выиграть Большой национальный, — с трудом выговорил я. Во рту у меня пересохло. — И лошадь, на которой я мог бы выиграть Золотой кубок...
— Кит...
— Есть только один человек, — продолжал я, — который настолько меня ненавидит, что способен пойти на такое. Который просто не мог вынести того, что я могу выиграть эти скачки... который отнял у меня призы, которые я ценю больше всего, потому что я лишил его собственного приза...
Я задыхался, у меня кружилась голова.
— Сядьте! — с тревогой сказал Литси.
— Кинли!
Я рванулся к телефону и набрал номер Уайкема.
— Я только лечь собрался! — пожаловался он.
— Вы отослали сторожей с собаками? — спросил я.
— Да, конечно. Ты ведь мне сам утром сказал, что они больше не понадобятся.
— Боюсь, я ошибся. Может, это и не так, но рисковать нельзя. Я приеду к вам — сегодня, сейчас, — и мы снова вызовем сторожей с собаками, больше, чем раньше, на завтра, и на все дни до скачек в Челтенхеме, а возможно, и потом.
— Не понимаю... — сказал Уайкем.
— Вы уже приняли снотворное?
— Нет еще.
— И не принимайте, пока я не приеду, ладно? А где сегодня стоит Кинли?
— В своем прежнем деннике, разумеется. Ты ведь сказал, что опасность миновала.
— Сейчас я приеду, и мы переведем его обратно в угловой.
— Кит, ты что? Только не посреди ночи!
— Вы хотите, чтобы он остался жив? — осведомился я, и это положило конец спорам.
Я повесил трубку. Литси медленно спросил:
— Вы имеете в виду Мейнарда Аллардека?
— Да. Недели две тому назад он узнал, что никогда не получит рыцарского титула, потому что я отправил фильм о нем в отдел государственных наград. А он об этом титуле с детства мечтал. Он еще ребенком сказал моему деду, что в один прекрасный день он станет лордом, и все Филдинги будут ему кланяться. Он разбирается в лошадях лучше Нантерра — он вырос в конюшнях своего отца и несколько лет работал у него помощником тренера. Он видел Каскада и Котопакси в Ньюбери, а они были приметные... А Коля он видел в Аскоте... Все сходится. — Я бросился к двери. — Утром позвоню!
— Я поеду с вами.
Я покачал головой.
— Это на всю ночь.
— Ничего-ничего, — сказал Литси. — Вы спасли честь моей семьи.
Должен же я хоть отчасти расплатиться с вами.
На самом деле я был благодарен Литси за то, что он составил мне компанию. Мы снова спустились к темным гаражам. Литси сказал, что, если стартер по-прежнему при мне, не помешает проверить на всякий случай. Но Нантерр со своими бомбами не вернулся, и «мерседес» послушно завелся с пятидесяти ярдов.
По дороге к Суссеку я позвонил Даниэль и сообщил, куда и почему мы уехали. Она без труда поверила всему, что я думал о Мейнарде Аллардеке, сказав, что в Аскоте и Сандауне он выглядел совершенно сумасшедшим, когда весь день пялился на меня исподлобья.
— Его просто корежило от ненависти, — сказала Даниэль. — Она буквально ощущалась на расстоянии, как ударная волна.
— К завтраку вернемся, — сказал я, улыбаясь. — Так что спи спокойно. — И услышали ее смех перед тем, как она повесила трубку.
По дороге я рассказал Литси про петарды, которыми отвлекли внимание сторожа с собакой в ночь смерти Коля.
— Помните, тогда, в переулке, когда Нантерр сказал, что не подкладывал мне никакой бомбы, я спросил, не петарда ли это. А он ничего не понял.
Тогда я об этом не задумался, но... Он, видимо, просто не знал, о чем идет речь. Он понятия не имел об этих петардах, потому что в газетах об этом не писали.
Литси кивнул в знак согласия и одобрения. А через некоторое время мы уже подъезжали к конюшням Уайкема.
— И что вы собираетесь тут делать? — спросил Литси. Я пожал плечами.
— Первым делом — обойти конюшни. — Я объяснил насчет множества маленьких двориков. — Охранять эти конюшни не так-то просто.
— Вы что, всерьез думаете, что Аллардек попытается убить еще кого-то из лошадей тети Касилии?
— Да. В первую очередь — Кинли. Он блестяще выступает в барьерных скачках. Я не уверен, что он попытается сделать это именно сегодня, а не завтра и не потом, но рисковать не хочу.
Я помолчал.
— И как я буду извиняться перед принцессой... как я смогу расплатиться с ней...
— Что вы имеете в виду?
— Каскад, Котопакси и Коль погибли из-за старой вражды между Филдингами и Аллардеками. Из-за меня.
— Она об этом даже и не подумает.
— Да, это верно. — Я свернул на дорожку, ведущую к конюшням. — Я не допущу, чтобы погиб Кинли!
