– Некогда! Почему ваши рабочие на объекте, хотя и бездельничают, а вы уже ушли? Три месяца будем копаться?
– Мне отлучиться надо было, я в поликлинику заходил.
– Что, человек заболеть не может? – возмутилась Татьяна.
– Если серьезное что-то…
– Да ничего серьезного. Поужинаю сейчас и поработаю еще пару часов, раз уж это так вас тревожит.
Татьяна видела, что Ренату тревожит совсем другое.
Но промолчала.
– Это другой разговор! – согласилась Рената. – Я во дворе подожду.
Она вышла: слишком тесно, душно было в этом доме, низкий потолок давил на голову Неужели она тоже могла так жить? Представить жутко…
– Раскомандовалась, – проворчала Татьяна.
– Имеет право, у меня перед ней договорные обязательства… Через пару часов вернусь.
– Да хоть до утра там вкалывай! – огрызнулась Татьяна.
Рената в машине извинилась:
– Ты не сердись, что я… Работа дурацкая, вся на нервах.
– Да ничего.
Георгий на самом деле не проработал и получаса. Рената вышла и сказала:
– Ладно, хватит. Пойдем, по коктейлю выпьем.
– Я не закончил еще.
– Уcпеешь. Обиделся, что ли?
– Нет…
Георгий пошел в дом.
А Татьяна, громыхая, мыла посуду после ужина.
И не домыла, бросила.
Стыдясь сама себя, вышла из дома и направилась на окраину, считавшуюся заповедной и экологически чистой, где стоял среди прочих дом Ренаты.
Сквозь кусты (обжегшись в крапиве), пробралась к дому с обратной стороны. Увидела – у дома никого. Посмотрела на часы: рановато еще заканчивать. Значит, не для работы увезла Георгия Рената.
Какое-то время она стояла здесь, неподвижно смотря на дом. Света еще не зажигали: темнеет поздно. И вообще – никакого движения. Но они где-то там…
Пошел мелкий дождик, Татьяна не сразу его заметила.
Решила вернуться домой.
По дороге хлынул ливень, не просто хлынул, а обрушился водопадом, Татьяна в момент вымокла до нитки.
Прибежала, переоделась в сухое.
Дождалась детей.
– Только дождь вас домой и загонит! Быстро есть и спать! Я кому сказала! – прикрикнула она, хотя Толик с Костей и не собирались возражать.
Накормила, уложила.
Сидела у окна, ждала; дождь кончился, влажный запах земли и листвы напоминал почему-то о юности, отчего становилось еще горше.
Потом спохватилась, торопливо пошла в сарай, где собрала личные вещи Георгия (их уже скопилось некоторое количество) в большую сумку.
Поставила сумку прямо у калитки.
Поразмыслив (вдруг унесут), перенесла на крыльцо.
Но и оттуда взяла, внесла в дом и бросила у самой двери. Пусть наткнется, как войдет.
Время шло к двенадцати.
Спохватившись, Татьяна разделась и легла – будто спать.
Само собой, сна не было, а были горькие и сердитые мысли.
Она лучше меня, она моложе, богатая, образование высшее, самоистязательно думала Татьяна. Ну и пусть идет к ней. Я что, против? Она одна, ей скучно, а у меня дети – и больше никого не надо! Пусть хоть женится, флаг ему в руки!
Рената тем временем, разговаривая с Георгием на общие темы, параллельно размышляла, как ей поступить. Она вдруг поняла, что отказывала всем с первого предъявления не потому, что следовала принципу жизни ни на что не соглашаться сразу и ждать второго захода, и не потому, что чуралась подержанности, а – предъявители не нравились.
Она готова была сама проявить инициативу. И ведь умела это – в делах торговых или когда, например, хотела завести любовника. Но Георгий виделся не любовником, чем-то большим, в этом и проблема.
Впав в задумчивость, она не расслышала последних слов Георгия и не поняла, почему он встал.
– Что?
– Я говорю: пора.
– А чего торопиться? Ты человек свободный, неженатый.
– Работать завтра с утра.
– Выходной устрой себе. Тем более твои работнички вечером без тебя оттянулись, выпили, завтра с них толку не будет.
– Не знаю…
– Оставайся, – вдруг тихо произнесла, почти прошептала Рената, крутя вилку в пальцах и тыча ею в какой-то плод.
Георгий промолчал. По его молчанию и неловко застывшей фигуре было ясно, что смысл предложения Ренаты он вполне понял.
– В самом деле, – сказала Рената. – Дом у меня большой, места много. Поживи по месту работы. И тебе удобно… И мне будет с кем поговорить.
– Извини…
– Что? Не нравлюсь я тебе? – Рената отшвырнула вилку; она была готова к прямому разговору с прямыми словами.
– Нравишься.
– А в чем дело?
– Ты же не только пожить предлагаешь? – Георгий тоже решил высказаться без экивоков.
– Ну, не только. И именно предлагаю, заметь, а не прошу. На равных, по-современному. Или тебя смущает, что ты у меня работаешь, а я хозяйка?
Георгий не стал хитрить:
– И это тоже. Но – не главное.
– А что главное?
– Как я с тобой буду? Как кто? У меня даже имени нет. Есть, но чье-то… Ничего нет. Я же не просто мужик и тем более не животное. Если я с женщиной буду, мне надо знать, кто я.
– Зачем? – удивилась Рената. – Она и в самом деле не могла понять, зачем. Когда она была с мужчинами, то, наоборот, рада была забыть себя. Странный этот Георгий…
– Не знаю, как тебе объяснить… Но я чувствую, что не имею права, пока не пойму, кто я. Потому что это какой-то обман. Буду с тобой как Георгий, Гоша, ландшафтный дизайнер, да и то самозванец, а окажется – бандит, руки в крови.
– Ну и что? То есть… Ладно, как хочешь.
Ренату утешило то, что дело не в ней. Психоз у мужчины, что ж поделаешь. Пусть вспоминает. От нее все равно не уйдет.
