потерями.
Он с лютой ненавистью смотрел на это чертово логово. Ему и самому было ясно, что долго топтаться на месте, когда вся армия стремительно движется вперед, непростительно. А тут еще Коробов чуть ли не каждые полчаса звонит и спрашивает: «Ну что у вас? Когда же?» Он трижды заверял командарма, что вот- вот двинется дальше, и трижды оставался на месте.
Комдив разносил командиров полков и комбатов, грозил строгими наказаниями, даже штрафным батальоном и возвращался к себе на командный пункт еще более раздраженный.
Здесь он в сотый раз останавливался, глядел на степь и балку, ломая голову над тем, что же теперь делать.
2
По деревенской улице, подпрыгивая на рытвинах, промчался вездеход Коробова и с разгона затормозил у хаты, где находился командный пункт.
Увидев в окно машину командующего, Береговой быстро сбежал с крыльца.
Коробов стоял около машины, заложив руки за спину.
— Здравия желаю, товарищ командующий, — сказал Береговой громко и как будто спокойно.
Коробов, не здороваясь, кивнул ему головой и жестко спросил:
— Вы намерены сидеть тут до конца войны?
Береговой промолчал.
— Я спрашиваю, о чем вы думаете? — вдруг крикнул Коробов. — Вы, товарищ Береговой, трижды меня обманули! Трижды! Что мне с вами прикажете делать?
Береговой молчал. Глаза Коробова сузились и потемнели. Было что-то упрямое и вместе с тем нерешительное в плотной фигуре стоявшего перед ним человека, в его холодном, уклончивом взгляде. Да, Ватутин недаром предупреждал, что в этой дивизии надо бывать почаще!
— Товарищ командующий, разрешите доложить, — сказал наконец Береговой, облизывая сухие губы.
— Докладывайте!
— В балке большая группа противника. Если мы пройдем дальше, то они могут пойти по тылам армии… Я докладывал вам об этом!…
— Докладывали… Но ведь вы хвалились, что быстро сомнете их, а они еще сидят.
Береговой, не отвечая, склонил голову.
— Сидят и будут сидеть там черт знает сколько времени, пока лошадей не поедят. Так мы, что ж, год ждать их будем?!
— Что прикажете делать, товарищ командующий?
— Окружить балку полком Федоренко и принудить к капитуляции. Остальными силами идти дальше…
— Товарищ командующий, разрешите доложить, — стараясь сохранить самообладание, опять сказал Береговой, — Федоренко не удержит их в балке.
— Нет, удержит! Должен удержать! Где сказано, что надо обязательно иметь в пять раз больше сил, чтобы сковать врага? Ведь вот они же вас держат, а их меньше.
— Это связано с риском, товарищ командующий.
— А вы что ж, хотите без риска войну выиграть? — Коробов сел в машину и коротко бросил: — Полк будет поддержан артиллерией… Основные силы двигайте по указанному маршруту… Исполняйте!
И машина тронулась.
3
Ватутину не сиделось в штабе фронта, и он выехал на несколько часов в войска. По пути подъехал к месту, обведенному на карте красным карандашом. Это была та самая балка, возле которой едва не застряла дивизия Берегового.
Гитлеровцы не пытались отходить. Они думали, что перед ними по-прежнему целая дивизия, и старались удержать ее на месте как можно дольше.
Хатка, где еще недавно находился командир дивизии, теперь служила командным пунктом для подполковника Федоренко.
Как только Ватутин увидел крепкую, высокую фигуру подполковника в ладно сшитой шинели, он сразу узнал его.
Им доводилось встречаться на Воронежском фронте — и даже не раз. В памяти мгновенно возник обрывистый берег Дона под Коротояком, Чижовка, горевшая на вершине холма… За Коротоякскую операцию Ватутин самолично произвел майора Федоренко в подполковники. Это была занятная история. По плану командования полк Федоренко должен был отвлечь на себя внимание противника и дать возможность другому войсковому соединению занять более выгодные позиции и улучшить плацдарм.
Но Федоренко действовал так стремительно, так смело и уверенно, что план пришлось перестроить на ходу. Молодой командир полка стремительно атаковал противника, смял его, сам занял выгодные позиции и улучшил плацдарм.
Под Чижовкой дело обстояло совсем по-другому. Там немцы наступали, гоня перед собой для прикрытия пленных русских, и Федоренко растерялся, позволил им обмануть себя, отдал Чижовку.
Если бы не вмешательство Ватутина, ему бы пришлось плохо. Но Ватутин понимал и чувствовал, что Федоренко стоит поберечь, и разрешил ему предпринять новую атаку. Чижовку отбили.
Сколько времени прошло с тех пор? Около полугода, а кажется, много больше. Впрочем, Федоренко почти не изменился. Только лицо потемнело, обветрилось да голос стал хрипловатым от морозного ветра.
— А, старый знакомый! — приветливо сказал Ватутин, пожимая большую руку подполковника. — Ну, как дела?
Федоренко доложил, что дела, в общем, хороши, он старается ни на одну минуту не давать врагу покоя, непрерывно обстреливает его. Кроме того, он собрал роту разведчиков и послал их на дороги, чтобы перехватывать вражеские машины и связных, если такие обнаружатся.
— Я думаю, товарищ командующий, они не догадаются, что перед ними всего полк, — сказал Федоренко, широко улыбаясь. Он был радостно взволнован встречей с командующим.
— Очень хорошо, подполковник, очень хорошо! — сказал Ватутин, выслушав доклад. — Правильно действуете. Но не довольно ли нам тратить на них снаряды? Я думаю, они прекрасно поняли, что отрезаны, никакая помощь к ним не прорвется. Предложите им немедленно сложить оружие.
Федоренко приказал прекратить огонь. Вслед за этим над полем загремел голос, в тысячу раз усиленный радиорупором:
— Немецкие солдаты, сдавайтесь! Вы в глубоком тылу. Вас ничто не спасет!… Ваше командование обрекло вас на гибель… В плену вам будет лучше… Немедленно вышлите парламентеров!…
Ответом было несколько артиллерийских залпов, заглушивших голос Федоренко.
— А что, снаряды для «катюш» у вас еще есть? — спросил Ватутин.
— Да, я их берег, товарищ командующий, — ответил Федоренко, — на три залпа хватит.
— Дать по ним два залпа. Посмотрим, что они заговорят.
Через некоторое время ударили «катюши», и над балкой поднялось кровавое зарево. Вражеская стрельба стала беспорядочной.
И опять голос Федоренко загремел над полем:
— Немецкие солдаты! К нам подходит еще дивизия, вы все будете истреблены!… Сдавайтесь!…
Противник ответил стрельбой, но на этот раз не такой ожесточенной. Очевидно, часть артиллеристов
