Тогда почему, подумал я, ты с самого начала не попросил меня вести это дело, старый черт?
Команда обвинения взирала на меня с насмешливыми улыбками, преисполненными самодовольства. Я просто улыбнулся им в ответ.
— Ответчик, встаньте, — снова сказала секретарь.
Стив поднялся в своей клетке.
— Вы обвиняетесь в том, — начала секретарь, — что семнадцатого ноября 2008 года убили Хэмиша Джейми Барлоу, известного также как Скот Барлоу. Вы понимаете, в чем вас обвиняют?
— Да, — ответил Стив.
— Что можете сказать по поводу предъявленного вам обвинения? — спросила она.
— Невиновен, — уверенно ответил Стив. Затем начался процесс отбора присяжных и принесения ими присяги.
Все наблюдали за тем, как в зал вошла довольно разношерстная группа людей, все они разместились на скамьях с зеленой обивкой на дальней от меня стороне зала. Всего их было восемнадцать человек, отобранных наугад с помощью компьютера и вызванных в суд, хотели они того или нет. В отличие от Соединенных Штатов, здесь, в Англии, ни сторона защиты, ни сторона обвинения не должны были знать заранее, кто эти люди и где проживают. Нам не разрешалось задавать им вопросы, а с 1989 года сторона защиты не имела права возражать против того или иного члена жюри присяжных лишь на том основании, что ей не понравился покрой его пиджака или платья. Для того, чтобы отвести кандидатуру присяжного, требовались самые серьезные основания, и даже в этом случае судья мог проигнорировать отвод.
Вот секретарь суда начала вытаскивать из коробки карточки с именами присяжных, и двенадцать из восемнадцати по очереди заняли свои места в специально отведенной для них ложе слева от меня. А затем, так же по очереди, произнесли клятву, обещали рассматривать дело, руководствуясь исключительно свидетельствами и уликами.
Шестеро, которых не избрали, четыре женщины и двое мужчин, выглядели явно разочарованными. И судья отпустил их обратно, в совещательную комнату наверху, куда они и удалились с надеждой, что, может, в другом суде им повезет.
Итак, все было готово к главному действу.
Секретарь суда встала и зачитала вслух обвинительный акт для предварительного предъявления присяжным:
— В том, что семнадцатого ноября 2008 года Стивен Майлз Митчелл убил Хэмиша Джейми Барлоу, известного также как Скот Барлоу, в нарушение всех существующих законов.
— Уважаемые дамы и господа, члены жюри присяжных, — королевский адвокат стороны обвинения оказался на ногах раньше, чем секретарь суда успела сесть. — В этом деле вы услышите, как жестокая, непримиримая вражда, господствующая в мире скачек, достигла такого накала, что привела к чудовищному убийству одного жокея другим. Это история соперничества и мести, которая вышла за все общепризнанные рамки, существующие в любом виде спорта. — Он на секунду умолк перевести дух, а также найти на столе листок бумаги, в который заглянул, чтоб свериться, хотя, скорее всего, необходимости в том не было. — Члены жюри, вы услышите, как ответчик совершил преднамеренное убийство жертвы, глубоко вонзив несчастному в грудь металлические вилы с длинными и острыми зубцами, пронзив его сердце. Услышите, как ответчик утверждает, будто бы невиновен в этом ужасном убийстве, что его подставил или подставили некие неизвестные личности. Но доказательства, предъявленные вам, помогут убедиться, отгонят последние сомнения в том, что именно ответчик виновен в этом убийстве и что все его заявления о том, что его подставили, совершенно бессмысленны и не основаны ровным счетом ни на чем. Что они есть не что иное, как последнее прибежище мучимой страхом греховной души. — Он опустил листок бумаги на стол.
Да, силен, ничего не скажешь, подумал я. Слишком даже хорош. Чересчур мелодраматичен, на мой вкус, но это всегда срабатывает. Я видел, как некоторые члены жюри присяжных с отвращением косятся на стеклянную клетку, где сидел Стив.
Еще примерно час у него ушел на довольно детальное описание рассматриваемого дела, и к концу уже все присяжные взирали на Стива с нескрываемым презрением. Согласно английскому законодательству, сторона обвинения всегда выступает первой, стремясь убедить в своей правоте присяжных. Для защиты настанет свой черед, но позже. И я надеялся, что к этому времени появится нечто, что поможет мне пересилить позиции обвинения.
Судья объявил перерыв на ленч. И присяжные, и обвиняемый уже убедились в неспешном ходе процесса, особенно когда дело связано с убийством. Все остальные участники это и так знали.
Я отправился в камеру повидаться со Стивом.
— Господи, — пробормотал он. — Ты видел, как они на меня смотрели, эти присяжные? Они все считают меня виновным. У меня нет никакого шанса, ни единого! Так и хотелось крикнуть этому чертовому адвокату: ты грязный лжец!
— Успокойся, Стив, — сказал я. — В начале процесса всегда так. Мы еще свое возьмем, только чуть позже. — Я не стал говорить ему, что облегчение наступит не скоро. Станет еще хуже, когда сторона обвинения начнет вызывать своих свидетелей. — Ты лучше поешь. Увидимся в зале, когда заседание возобновится. И постарайся сохранять спокойствие. Помни, что я говорил тебе: не произноси ни единого слова. Молчи, и все! Если начнешь выступать, это произведет неблагоприятное впечатление на присяжных и раздражит судью. Так что прикуси язык и молчи. Понял меня?
Он кивнул.
— Чертовски трудно молчать, когда про тебя говорят такое…
— Понимаю, — кивнул я. — Но это очень важно. Ладно, скоро увидимся.
Я поднялся на лифте наверх и сделал несколько звонков по мобильному.
Телефон Никки не отвечал, тогда я позвонил Артуру.
— Ну, как оно там? — осведомился он.
— Как всегда в начале процесса, — ответил я.
— То есть скверно, да?
— Еще хуже. Никки Пейн не звонила?
— Кто? — спросил он.
— Никки Пейн, — повторил я. — Помощница солиситора из фирмы Брюса Лайджена. Обещала передать мне кое-что.
— Ах да, — сказал он. — Погодите секунду. — Я слышал, как он шуршит бумагами. — Вот. Просила передать, что раздобыла кое-что через посольство и теперь идет по следу. Вы поняли, о чем речь?
— Да, — ответил я. — Хорошо. И спасибо вам за гостиницу. Очень смешно.
— Просто хотел, чтоб вы чувствовали себя как дома, — со смехом заметил Артур.
Он зарезервировал для меня в Оксфорде номер в гостинице, расположенной в нескольких сотнях ярдов от здания суда. И, шутливо заметив, что я должен чувствовать себя там, как дома, имел в виду тот факт, что гостиницу эту перестроили из старого здания оксфордской тюрьмы, и не далее как в 1996 году там проживали совсем другие постояльцы. Номер мой располагался в крыле «А» бывшей кутузки, и там сохранились галереи и лестницы, а также ряд старых дверей в камеры. Все было переделано со вкусом и даже некоторым изяществом, но все равно интерьер напоминал старую викторианскую тюрьму, за исключением, пожалуй, ковров на полу. Номера были уютные, комфортабельные, но одну из камер решили оставить в прежнем виде, чтоб гости видели, в каких ужасных условиях содержались тут заключенные. И еще меня позабавил тот факт, что на завтрак тут подавали овсянку на воде.
— Если Никки вдруг объявится, передайте, пожалуйста, чтоб связалась со мной, — сказал я Артуру. — Хочу знать, как продвигаются дела.
— Хорошо, — ответил он. — Обязательно передам. Что-нибудь еще?
— Железное алиби для ответчика пришлось бы в самый раз.
— Посмотрим, что тут можно сделать, — усмехнулся он и повесил трубку.
Артур положительно должен сотворить настоящее чудо, подумал я, чтоб вытащить Митчелла из этой ямы.
Вторая половина дня выдалась не менее утомительной и удручающей, чем первая. Показания на протяжении двух с половиной часов давал один из главных свидетелей обвинения — офицер полиции,
