– И следственная комиссия хочет приехать сюда и снова поговорить с вами. Я сказала, пусть приезжают утром во вторник или в среду.
– Хорошо. – Как обычно, при словах 'следственная комиссия' екнуло сердце. Хотя на этот раз, несомненно, моя ответственность чисто техническая. На этот раз – несомненно. Не хотел же я разлететься в воздухе на куски.
Хони села на одно из кресел, образующих софу, и закинула ногу на ногу.
– Мы пока почти и не познакомились, – улыбнулась она.
– Вы правы.
– Можно мне сигарету?
– Очень жаль... Я не курю... У меня нет.
– Ладно. Тогда чего-нибудь выпить.
– Мне, правда, очень жаль, но все, что я могу предложить, это черный кофе... или воду.
– Неужели у вас нет пива?
– К сожалению, нет.
Она вытаращила глаза. Потом встала, пошла в кухню, открыла буфет. Я решил, что она проверяет, не вру ли я. Но я был несправедлив к Хони. Конечно, она помешана на сексе, но совсем не глупа.
– Машины у вас нет? А до магазина и паба больше чем две мили. – Она, нахмурившись, вернулась в гостиную и снова села в кресло. – Почему вы не попросите, чтобы кто-нибудь подвез вас?
– Не хочу никого беспокоить.
Она немного подумала.
– Вы здесь три недели, и вам не заплатят до конца месяца. У вас... э-э... есть деньги?
– Достаточно, чтобы не голодать. Но все равно, спасибо за заботу.
Десять фунтов я послал Сьюзен и написал, что остальные ей придется подождать, пока я не получу деньги. Она ответила коротко и деловито: 'Не забудь, будешь должен за два месяца'. Как будто я мог забыть. У меня остались четыре фунта и вся моя гордость.
– Дядя даст вам аванс.
– Мне не хотелось бы просить его.
– Конечно, я понимаю. – Уголки губ поднялись в легкой улыбке. – Дядя так старается поставить вас на место.
– Разве?
– Не притворяйтесь удивленным. Вы же знаете, что он это делает. У него из-за вас жуткий комплекс неполноценности, и он вымещает это на вас.
– Господи, какая глупость.
– Конечно. Но у вас есть кое-что, чего у него нет: вы привлекательный мужчина и первоклассный пилот. Вы ему отчаянно нужны для бизнеса, но любить он вас не обязан. И не говорите мне, что вы всего этого не понимаете. Совершенно очевидно, что вы все прекрасно понимаете. Иначе вы каждый день срывались бы. Ведь он с вами ужасно обращается.
– Вы со своей башни все видите, – улыбнулся я.
– Конечно. Я люблю дядю, люблю этот маленький бизнес и делаю все, чтобы поддерживать его на плаву. – Она говорили с жаром. А я подумал: что включает это 'делаю все'? Может быть, спать с пилотами? Или это занятие проходит под графой 'удовольствия', а не 'бизнес'? Во всяком случае, я не собирался это выяснять. Не собирался ни с кем связываться, и с Хони тоже. С ней-то уж ни за что на свете.
– Должно быть, потеря нового 'Чероки' нанесла вашему бизнесу большой удар?
Она скривила рот и наклонила голову набок.
– Не совсем. По правде говоря, как раз наоборот. 'Чероки' связывал слишком большой капитал. Мы с самого начала вложили в него очень значительную сумму, и выплата ежемесячных взносов просто задавила нас... По-моему, когда все будет устроено, и мы получим страховку, то вернем примерно пять тысяч фунтов. А с такими деньгами мы сможем продержаться до лучших времен.
– А если бы самолет не взорвался, вы смогли бы выплачивать ежемесячные взносы по рассрочке?
Она резко встала, по-моему, решив, что и так сказала лишнее.
– Давайте оставим все как есть, без всяких если.
Быстро темнело. Хони подошла и встала, хотя не касаясь, но очень близко ко мне.
– Вы не курите, не пьете, не едите, – ласково начала она. – Что еще вы не делаете?
– Этого тоже.
– Никогда?
– Не сейчас. Не здесь.
– Со мной вам будет хорошо.
– Хони... просто... не хочу.
Она не рассердилась. И даже не обиделась.
