– Велел идти домой.
– И все?
– И все.
– Гадство!
Раздосадованный Саша сел на бордюр, рядом с ним оказался Сережа Костюлин, фатальный и благодушный человек.
– Выпустят, куда они денутся, – сказал он. – Выпить хочешь?
– А есть?
У Сережи были бесценные джинсы с множеством карманов (он не любил ничего носить в руках), из одного кармана, находящегося на штанине внизу, он достал бутылку водки, которую успел прихватить в ресторане и которую милиционеры в суете не обнаружили.
Саша обрадовался, отхлебнул.
Угостили и других – всех потряхивало от нервов и ночной прохлады.
Решили, пока суд да дело, отыскать ночной ларек с пивом, чтобы еще согреться.
– Да идите вообще по домам, – сказала Тая. – Все равно толка нет всем тут стоять. А я побуду. И еще кто-нибудь, если хочет.
– Я, – сказал Саша, ложась на скамейку возле крыльца, рядом с мусорной урной. Он опять захмелел.
Все ушли, пообещав регулярно звонить и вернуться утром, если Диму не отпустят.
Тая же морально готовилась позвонить матери Димы – потому что все-таки надо поставить ее в известность. А то будет хуже.
Тамара Сергеевна ее недолюбливала и этого не скрывала.
– Что ты за девушка? Штаны черные, драные, ботинки как у солдата, глаза все зачернила, в губе кольцо ржавое.
– Серебряное. Серебро не ржавеет, – насупившись, отвечала Тая.
– Да хоть золотое. Ты папуаска, что ли?
Наверное, Тамаре Сергеевне мечталось для любимого и единственного Мити найти девушку в розовой юбочке, с розовыми манерами и розовым голосом. И с голубыми глазами. При этом сама Тамара Сергеевна – женщина крупная, занималась в молодости тяжелым видом легкой атлетики, толкала ядро, работает тренером в спортивной школе. Позвонишь ей сейчас, скажешь, что Дима в милиции, а она скажет, что ничего другого от Таи и не ожидала, потому что с нормальной девушкой он бы в милицию не угодил.
2
И тут Тамара Сергеевна позвонила сама. – Тая? – Да…
– Почему у Дмитрия телефон не отвечает?
Тая растерялась и ответила глупо:
– Разрядился, наверно…
– Дай ему трубку.
– Не могу, его нет… То есть рядом нет. То есть он рядом, но я не могу.
– Вы там все пьяные, что ли? Нормально можешь сказать?
– Он в отделении милиции, нас всех забрали в ресторане ни за что, – призналась Тая.
– В каком отделении, где это?
Тая объяснила.
Тамара Сергеевна звонила еще два раза – из дома, когда собиралась, и из машины, когда ехала.
Она оказалась здесь за двадцать минут. Это и понятно – и живут они с Димой недалеко, и по ночной Москве весь город можно проехать за полчаса.
Сердито посмотрев на Таю и лежащего Сашу, Тамара Сергеевна подошла к двери и принялась громко стучать.
Через некоторое время приоткрылась дверь, показалось плечо с погоном.
– В чем дело? – послышался сонный голос Чихварева. – Будете наглеть, вызову милицию. В смысле подкрепление.
– У вас мой сын Дмитрий Мосин! – сказала Тамара Сергеевна. – Я его мать. Хочу выяснить, что произошло, почему вы его держите?
– Утром выясните, – сказал Чихварев и быстро закрыл дверь. – Насрать не встать, – выразился он в своем любимом стиле, обращаясь к лейтенанту, – его мамаша примчалась. Что будем делать?
– Черт, – сплюнул от досады Толоконько. – Надо было труповозку вызвать.
– Сам знаешь, как они относятся, если их ночью вызывать. Ругани не оберешься.
Лейтенант подумал и принял решение.
– Так. Выйди, скажи, что его отправили до выяснения в окружной отдел. Пока она туда мотается, мы тут все зачистим.
– А почему я должен объяснять? Ты старший.
– Вот я тебе и приказываю, раз я старший. Иди и скажи ей, понял?
Чихварев на этот раз высунул не только плечо, но и лицо. Изо всех сил постарался сделать его любезным.
– Извините, мамаша, я был не в курсе, – сказал он. – Его отправили в окружной отдел. Улица Шустякова, тридцать четыре, туда езжайте.
– Он врет! – крикнула Тая. – Я тут все время сидела, никто никого не отправлял!
Тамара Сергеевна двинула дверь так, что Чихварева чуть не вдавило в стенку.
Она вошла и увидела за решеткой распростертое тело сына, лужу крови под его головой.
Переступая онемевшими ногами, дошла до решетки, вцепилась руками в прутья, сползла. Позвала:
– Дима?
Тая, вошедшая следом, завизжала, но тут же зажала себе рот руками. Она кусала ладони и выла, с ужасом глядя на Диму, она не могла поверить в то, что видела.
Чихварев стоял в двери, готовый ко всему, в том числе к отступлению за пределы здания.
Тамара Сергеевна повернула к Толоконько голову. Но ничего не могла сказать. Только вопросительно глядела.
– Женщина, вот протоколы! Несчастный случай, алкогольный психоз, ударился головой о стену! – кричал Толоконько, показывая издали документы.
Тамара Сергеевна стала тяжело подниматься. Тая помогла ей. Толоконько не стал дожидаться. Отходя в сторону вытрезвителя, он сказал:
– Готов все решить в любом порядке! Успокойтесь.
И прыгнул за дверь. И заперся.
Чихварев тоже исчез.
– Дай, – сказала Тамара Сергеевна Тае, показывая взглядом на стол.
Тая мгновенно поняла ее и схватила со стола ключи от «обезьянника». Мимолетно странно подумалось: если они с матерью Димы так легко стали понимать друг друга, то, быть может, Тамара Сергеевна будет лучше к ней относиться и не станет противиться ее с Димой отношениям?
Тамара Сергеевна кое-как, не сразу попав ключом, отомкнула замок, открыла дверь, шагнула туда и упала рядом с сыном. Щупала его, заглядывала в глаза. Потом раздался странный звук – не крик, не вой, не стон, а что-то вроде глухонемого мычания. С этим мычанием Тамара Сергеевна долго сидела, раскачиваясь, потом осторожно взяла Диму на руки, медленно поднялась. И сказала:
– Врача.
– Врача! – закричала Тая. – Есть тут врач? Врача позовите!
Чихварев, услышав, всунул голову с улицы, сказал – Через два дома больница есть, туда идите! А то могу скорую вызвать, – услужливо предложил он.
– Не надо, – сказала Тамара Сергеевна.
