осталось. Уолтер нахмурился.
– Сеть, разорванная хоть чуть-чуть, становится бесполезной, ее надо чинить, а у рыбаков сейчас горячее время. Как ты наступил на нее, Дик? Сети – вещь заметная, а здешние жители их очень берегут.
Мальчики начали оправдываться. Дик, пытаясь обогна-гь брата в узком проходе между скалами, побежал по сушившейся сети, запутался в ней каблуком, упал и протащил ее по острому камню. Прежде чем он успел встать, из-за скалы выскочил какой-то человек и в бешенстве принялся ругать их.
– Вы извинились? – спросила Беатриса.
– Ну… я сказал, что мы ему заплатим за сеть; то есть заплатим, если он будет повежливее.
– Нет, Гарри, – вставил Дик, – ты сказал, что мы заплатили бы, если бы он был повежливее. Беатриса подняла брови.
– Другими словами, это означало, что, поскольку он дурно воспитан, вы не обязаны платить ему за испорченную вещь?
Гарри покраснел. Он считал, что и так был сегодня очень терпелив, без единого слова протеста приняв наказание, которое, по его мнению, было незаслуженным и унизительным; но он не собирался сносить при дяде такие язвительные упреки даже от горячо любимой и еще не совсем выздоровевшей матери.
– Само собой разумеется, мы заплатим, .мама; мы и не думали отказываться. Я завтра же отнесу ему полкроны.
– И извинишься?
– Мама, это невозможно! Если бы ты слышала, что он говорил, ты не настаивала бы.
Уолтер по-прежнему хмурился.
– Гарри, – спросил он, – что еще ты ему сказал?
– Ничего особенного. Только, что моему дяде, наверное, не понравится, что его арендатор так разговаривает с его племянниками.
– Конечно. Но мне не очень нравится и то, что мои племянники так разговаривают с моим арендатором, особенно если они неправы. Мне очень неприятно просить вас об этом, мальчики, но вы сделаете мне большое одолжение, если извинитесь перед ним.
– Если, конечно, вы не предпочтете, – добавила их мать, – чтобы за вас это пришлось сделать мне.
– Мама, ну, что ты говоришь! Как будто мы это допустим. Ты не представляешь себе, какие слова он употреблял.
– Не сомневаюсь, что весьма грубые, но, к счастью, я не его мать. Меня заботят не его манеры, а ваши.
Гарри, уже совсем пунцовый, повернулся к отцу, но не нашел поддержки даже у этого столпа сословных привилегий.
– Гм, – сказал Генри, – вы виноваты, мальчики. Конечно, этому парню следовало бы вести себя почтительнее с господами, но я не могу оправдать порчу рабочего инструмента из-за баловства. Гарри все еще пытался сдерживаться.
– Мы ничего не портили из-за баловства, сэр. Все произошло совершенно случайно, и нам с Диком было неприятно.
– Ну, так вот завтра вы с Диком и скажете ему это, как и следует настоящим джентльменам, и спросите его, какого возмещения он хочет.
– Гарри!
Визгливый окрик прозвучал совершенно неожиданно. В дверях стояла Фанни.
Ее мужу и Беатрисе было достаточно одного взгляда на злобно торжествующее лицо, чтобы понять, что она подслушала весь разговор. Она с решительным видом вошла в комнату и села напротив Гарри.
– Будь любезен, скажи мне совершенно точно, что он ответил, когда ты назвал своего дядю.
Мальчики растерянно переглянулись. Но тут долго сдерживаемое раздражение Гарри прорвалось наружу:
– Хорошо, тетя Фанни, если вам действительно интересно, я скажу.
– Что ты, Гарри, – запротестовал его брат, смущенно хихикая, – разве можно?
– Ладно, скажу то, что можно повторить. Он сказал, что ему – сами знаете что – на моего дядю, да и на мою… тетку тоже. Это еще не все, что он сказал, но об остальном догадаться нетрудно.
– Извини, Би, – сказал Уолтер.
Он потянулся через плечо сестры за куском сахара, беззвучно шепнув ей:
«Скорей прекрати это». Но его просьба была излишней: Беатриса сама увидела, что на скулах Фанни медленно проступили красные пятна. Она взглянула на часы.
– О, уже шестой час, а я совсем забыла о десерте! Мальчики, можно дать вам поручение? Поезжайте на ферму и возьмите у миссис Мартин две кварты малины и кварту кипяченых сливок. Мы устроим пир в честь приезда тети Фанни.
И не задерживайтесь там. Налить вам еще чаю, Фанни? Вот горячие булочки с корицей.
Фанни отмахнулась от протянутой тарелки.
– Нет, благодарю вас, Беатриса, мне нужны не булочки, а правда.
