– Плебейское рассуждение. Хотя не лишенное оснований. Навел бы обязательно, поскольку вы для меня не личность. А если честно, даже и не человек. Мужик вы, несмотря на пятнадцать благородных лет, которые вы отдали тюремному честному сообществу. Убить вас надо бы – тем более что мужиков на Руси много, как где-то кем-то сказано.
– Не так уж теперь и много, – поправил Укроп. Не для самозащиты поправил, для справедливости.
Декан хотел, видимо, возразить, но вдруг прислушался. И лицо его стало именно таким, каким бывало, когда он в тюрьме вынимал заточку с принятым смертельным решением. Четкое, жесткое и одухотворенное ненавистью, поскольку ничем другим не способно было уже одухотвориться.
– Ага! – наставил он карабин на маленькую дверь, которую увидел в углу. – Привел-таки гостей, сволочь!
И начал стрелять в дверь.
– Папа! – вскрикнула Юля.
Евгений прыгнул сзади на Декана. Повалил, стал рвать ружье – и вырвал. И ударил Декана по голове, после чего тот затих и застыл. Тут ворвался Кравцов.
Евгений направил на него карабин.
Кравцов, не двигаясь, заговорил, глядя Евгению в глаза:
– Спокойно. Не надо. Зачем это? Ни к чему! Я все знаю. Обидел вас Юлюкин, сильно обидел. Вы отомстить хотели. Понимаю. Завтра же Юлюкин перед всем селом признается, расскажет, как все было. Признаетесь? – крикнул Кравцов.
– Признаюсь! До последней нитки! – послышался из сарая голос Юлюкина.
– А мне-то что? Срок давности вышел, ему ничего не будет! – закричал Евгений.
– Зато люди правду узнают. Вам мало?
– Мне все равно уже!
– Положите тогда ружье, – посоветовал Кравцов. – Стрелять смысла все равно нет. Ну, меня убьете, побежите, все равно ведь поймают. Еще кого-нибудь застрелите сгоряча.
– Никого я стрелять не буду. В жизни никого не убивал!
– Так и не убивайте!
И не выдержали нервы у Евгения. Стрелять он не стал, но и сдаваться не хотел. Дико взвыв, он бросил ружье в Кравцова. Тот от неожиданности отшатнулся и, споткнувшись о Декана, чуть не упал. А Евгений выскочил из дома.
Евгений, выскочив из дома, мчался по ночной деревне, потом свернул в лес. Кравцов бежал за ним. Он понимал: отпустить Евгения не имеет права. Но и стрелять в него не хотелось, хотя на этот раз в пистолете у него были боевые патроны.
Евгений направился к обрыву. Обрыв этот, высотой не меньше пятнадцати метров (для городских жителей поясняем: с пятиэтажный дом), славился тем, что в разное время с него упали две коровы, трактор, заезжий городской грибник и выпивший местный житель. И все со смертельным исходом. Евгений, конечно, про этот обрыв знал. И Кравцов понял его мысль. Еще немного – и Евгений достигнет края и прыгнет. Кравцов с маху упал на траву, поставил пистолет на две руки, прицелился. Стрелял он всегда отлично и много тренировался – не для того, чтобы метко попадать в людей, а для того, чтобы, если можно так выразиться, именно не попадать. То есть, конечно, все-таки попадать, но аккуратно.
Прозвучал выстрел. Евгений упал, будто ему дали подножку. Но упорно полз к обрыву. Кравцов настиг его у самого края. Взял за плечи и сказал:
– Ну, хватит. Бросьте. Не надоело бегать?
Утром в одной из комнат администрации лежал Дюканин, который очнулся, когда Кравцов бежал за Евгением, но обнаружил себя спутанным по рукам и ногам: Юлюкин постарался.
А Кравцов сидел на крыльце медпункта, карауля Евгения, временно туда помещенного. Скоро должна была прийти машина из района.
Михаил Куропатов подошел к нему. В лице его не было благодарности.
– Радуешься? – спросил он. – Подстрелил чело– века!
– Пришлось, – коротко ответил Кравцов.
– Уж убил бы сразу.
Кравцов промолчал.
– Пусти хоть повидаться. Засодят теперь навсегда.
– Не могу.
– Мент ты и есть мент! – махнул рукой Куропатов. – Никакого в тебе сердца. Пусти хоть на пять минут!
– Не могу. Там Юлия у него.
– А-а-а...
Понявший Куропатов сел рядом с Кравцовым. Но лицо его не смягчилось, и чувствовалось, отношения своего он к Кравцову не изменил.
Но до превосходной степени дошло отношение к Кравцову Вадика, когда участковый рассказал ему все подробности того, что случилось пятнадцать лет назад и о чем мы с вами уже почти все знаем.
– Нет, но как вы догадались? – изумлялся Вадик.
– Легко. Удивляюсь, почему следователи недоглядели. Ведь столько вопросов было очевидных! Почему Юлюкин в кусты пошел – вопрос! Почему порез был такой аккуратный и так сделан, будто резали не спереди, а от себя, снизу вверх и наискосок, – вопрос! Неужели Евгений так озверел, что полез резать человека, справляющего малую нужду? По версии Юлюкина так и было, но я точно знаю, что самый отъявленный рецидивист подождет в таком случае, даст закончить! Почему Евгений поджег пустой сарай, а не хлев и не дом, почему под замок вернулся, если вылезал, конечно, вопрос! Как мог, порезав отца, к дочери пойти в любви объясняться – вопрос! А главное, что меня смутило: свистульки он делал детям. Психология преступника – штука загадочная. Но все-таки: парень одним и тем же ножом делает свистульки пацанятам и режет человека! В голове не умещается!
– Мало ли что бывает! – Вадику тоже захотелось показать себя умным. – Вы вот про таблетки от кашля догадались – и я догадался. И тоже про таблетки, но другие, в связи с Кублаковым.
– Так-так-так! – оживился Кравцов. – Ну-ка, подробней?
– Понимаете, он перед смертью на аллергию жаловался. Сыпь пошла какая-то у него. Просил дать что-нибудь. Ну а у нас запас ограниченный, дал я ему димедрола. Он ушел. А на другой день праздник у них был. Тут я вспомнил, что он любитель выпить, а я не предупредил его, что димедрол с алкоголем категорически нельзя. Пошел его искать, встретил Шарова-старшего, Льва Ильича. Говорю: ищу Кублакова. Он: зачем? Я объяснил. Он говорит: не ищи, я ему сам скажу.
– И?
– И Кублаков напился в тот день, все видели. А потом утонул. Вывод какой? Или он мой совет игнорировал. Или Шаров ему ничего не передал. Но случайно или нарочно – вот в чем вопрос!
– А что бывает, если смешать?
– От дозы зависит. Вообще-то не смертельно, но заснуть можно в любое время и в любом месте. В том числе и в воде! – сказал Вадик с таким видом, будто только сейчас догадался, чем это могло кончиться. А Кравцов понял, что имеет дело С ОЧЕРЕДНЫМ ЗВЕНОМ В РАССЛЕДОВАНИИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ГИБЕЛИ КУБЛАКОВА.
Глава 5
Холодильник без мотора
Не успел Шаров-старший, то есть Лев Ильич, вернуться из больницы, как у него стащили кондиционер, который стоит столько, сколько, по выражению Читыркина, сам Шаров не стоит. Несмотря на это, кража не произвела на анисовцев никакого впечатления. У них своя система ценностей, которая выражается не в деньгах, а в сути той или иной вещи. Кондиционер в глазах анисовцев – вещь никчемная. Свежего и чистого воздуха вокруг и так хоть залейся. Правда, Лев Ильич намеревался поставить кондиционер в новом двухэтажном доме, который вот-вот достроит. Такой коттедж из красного кирпича с довольно небольшими окнами. Там, возможно, свежего воздуха окажется маловато. Но опять же, кто тебе виноват? Кто тебя просил хоромы строить? Кто просил дорогущий кондиционер
