– А не собирался, пусть и не собирается! Можешь обижаться, но скажи ему, чтоб на свадьбу не приходил!
– Я скажу, конечно, – сказала Карабеева с заметной обидой. – Но он человек взрослый, сам решать будет. И он же не виноват, что Ольга твоя за него замуж обещала, а выходит за Андрея.
– Это ихие дела! Она ему честно написала, он все знает, какие вопросы еще? Я вижу, ты растравить его хочешь! – обвинила Савичева. – Хотя его и травить не надо, он неуправляемый у тебя!
Карабеева совсем обиделась:
– Да что вы на него все клепаете? Нормальный парень! И уж хвостом не виляет туда-сюда, как неко– торые!
– Это кто некоторые? Не надо про некоторых! Не надо! Я свечку в церкви поставила, когда Ольга за твоего полудурка не вышла!
– Это почему же он полудурок? Ты, Тань, знаешь, не заговаривайся! Я на твою Ольгу тоже наклепать могу! Правильно он не женился, как знал, что она... Сама знаешь, кто она у тебя!
– Кто? Нет, ты скажи! Ты скажи! Что ты сказать хотела? Скажи!
Савичева поставила сумки на землю, чтобы освободить руки. Карабеева хоть и смирнее, но дело о чести пошло, тоже свои сумки к забору прислонила. Тут очень вовремя из магазина вышла Мария Антоновна и, сразу поняв ситуацию, закричала:
– Девки! Я вот сейчас офигачу обоих по башкам, чтоб с ума не сходили! Забыли, как я вас за волосы драла? И вас, и детей ваших – и еще внуков буду драть! А ну, пошли по домам! Я кому сказала? Идите, идите отсюда! – Она всучила Савичевой ее сумки и несильно, но решительно подтолкнула ее. А Карабеевой сказала: – Иван когда придет, пусть ко мне заглянет! Я с ним потолкую! Вот дела-то, надо же... А Микишины-то знают, что Иван приехать должен?
– Откуда? Я им не говорила, – ответила Карабеева.
Она не говорила Микишиным, и никто им не говорил, и Савичева, узнавшая новость, еще не дошла до будущей сватьи Шуры Микишиной, чтобы ей эту новость сообщить, но каким-то образом Шура Микишина уже об этом знала. Отнесем это к обычным анисовским загадкам.
Она уже знала и, занимаясь приготовлениями к свадьбе, размышляла, как об этом сказать мужу и Андрею.
А Николай Иванович и Андрей в это время закончили обустройство свадебного стола и решали вопрос, кто с кем должен сидеть.
– Ну, Андрюха с Олей ясно, они посередке, вон там. Мы рядом с Андрюхой, Олины родители рядом с ней, – рассудил Микишин.
Младшая сестренка Андрея, двенадцатилетняя Катя, поправила:
– И не так, не так! Рядом свидетели сидят!
– А невеста от жениха справа сидит или слева? – спросил Андрей сестру, как взрослую.
Ответил Микишин:
– Слева, конечно! Она женщина, в смысле девушка, ее место слева, а он справа!
– Придумал! – закричала Катя. – Мужчина, если хочешь знать, должен правой рукой женщину поддерживать и держать, значит, она справа! А слева она только у военных, потому что им нужна правая рука, чтобы честь отдавать!
– Ты-то откуда знаешь, коза? – удивился Микишин.
– Ага, сразу намеки! – рассердилась Катя, хотя непонятно, на что намекал отец. Тряхнув головой, она отошла от стола, говоря: – Делайте, как хотите, только все у вас будет неправильно!
Микишина вышла из дома и сказала Андрею:
– Чего ты тут трешься? Сходил бы к Оле.
– Недавно был.
– Да? Ну, иди компота выпей, я только что сварила.
– Это можно.
Андрей пошел в дом, а Микишина негромко сказала мужу:
– Ванька Карабеев завтра приезжает.
– Ну и приезжает. И пускай, – хладнокровно ответил Николай Иванович.
– Прямо на свадьбу, ты подумай! Это он нарочно. Ох, будет беда, чую прямо! Прямо сердце заныло!
– Ничего не будет. Пусть только попробует!
– Не знаю, как Андрею сказать... Или не говорить? – сомневалась Микишина.
Микишин ее сомнений не понял:
– А чего не говорить? Он мужик или кто? Андрюх, слыхал? Мать тут плачется: Ванька Карабеев приезжает!
Андрей, выйдя с кружкой компота, спросил:
– Когда?
– Будто завтра.
– Ну и хорошо. На свадьбу пригласим, – спокойно сказал Андрей, отпивая из кружки.
– Что один, что другой! – вскрикнула Микишина. – Хоть этой глупости не делай, Андрей! Не зови, я тебя прошу!
– Почему? Еще обидится!
– Мужчинский ответ! – загордился Микишин сыном. – А твое дело, мать, огурчики, помидорчики! Рюмочки поставить! – Он подмигнул Андрею. – Ты нальешь, а мы выпьем!
Микишина махнула рукой и, отходя, тихо причитала, жалуясь самой себе:
– Вот как с ними говорить? Беда прямо... Хоть свадьбу отменяй...
– Отменяйте свадьбу, начальники! – настаивал Хали-Гали в администрации.
– Надо бы, конечно, – соглашался Шаров. – Но как ты ее отменишь? Я тут бессилен, это дело семейное.
Кравцов глядел на них с изумлением.
– Вы что, серьезно, что ли?
– А ты думал! – воскликнул Шаров. – Старик редко сны видит, но все в точку!
– Именно! – горячо подтвердил Хали-Гали не ради гордости, а ради правды. – Пожар увидел на конеферме – был пожар, хотя я и предупредил их. Смену власти видел, она и сменилась. Хотя я, обратно, предупреждал. Не послушались! Про Читыркина видел, как он на тракторе в пруд сваливается, он и свалился. А я ведь ему говорил: ты по плотине не ездий, я сон плохой видел, как ты с плотины кувыркнулся. Он посмеялся, конечно. Через день поехал в дождь, хотел путь сократить через плотину, и сократил прямо в пруд. Что и требовалось доказать. Хорошо, жив остался.
– Ну, ты не очень пугай! – остерег Андрей Ильич. – На самом деле пугаться надо было бы, если бы Иван Карабеев тут был. А он в армии.
– Сегодня в армии, а завтра... – начал Хали-Гали, но его перебил вбежавший Геша.
– Слыхали? – крикнул он. – Иван Карабеев завтра приезжает!
– Прямо как в кино! – усмехнулся Кравцов. – Или в сериале.
– Зря улыбаешься, – укорил Андрей Ильич. – Не смешно это, а наоборот, как бы слез не было.
Слезы уже были – у Наташи Кублаковой, которая давно влюблена в Андрея, и вот он женится, и как быть? Главное, кусала подушку Наташа, лежа на кровати, он ведь всего полгода назад с ней ходил! Ольга, гадюка, тогда еще Ивана ждала, а Андрей с ней ходил! Совсем уже по- взрослому, между прочим, уже не только в губы целовались, а и по-всякому, как она видела в разных фильмах и научила Андрея. Он уже, осмелев, хотел дойти до совсем уже физических отношений, но Наташа, воспитанная строго матерью и сама по себе довольно честная, не разрешила. И дура, если теперь признаться, полная дура, надо так делать, как все делают: сначала позволить, а потом – женись, голубчик! Правда, ей шестнадцать только исполнилось, но это ерунда, Лилька вон из Буклеевки в пятнадцать не только замуж вышла, а и родила!
Наташа услышала скрип двери, но не повернулась.
Легкие шаги, легкая и мягкая тяжесть рядом на кровать опустилась, легкая рука легла на плечо. Нина, лучшая подруга...
