упорно работать. Она подготовила проекты нескольких писем в различные официальные учреждения. Я даже не смогла бы написать первую строчку таких посланий. Письма отлично составлены: с достоинством, с четкими формулировками. Глядя на них, думаю о том, что слишком привыкать к такой заботе мне нельзя. Я не могу позволить себе держать Маргарет, равно как и Мориса. Это было бы слишком большой роскошью для меня.
Маргарет сообщает, что условилась с Гиллеспи о встрече со мной на одиннадцать утра завтрашнего дня. В Лондоне, в Сити. Говорит, что внимательно просмотрела записные книжки Гарри, но ничего не нашла. Одну или две записи она хочет уточнить у Джейн Ферлоу, которая была секретарем Гарри в его бытность членом парламента. Других вызывающих какие-либо вопросы пометок нет. Говоря об этом, Маргарет смотрит мне прямо в глаза, и у меня возникает мысль, что она и вправду ничего не знала о Кэролайн Палмер.
Маргарет показывает прошлогодний ежедневник Гарри. В отличие от ее записей, у Гарри они менее аккуратные, но все же читаемые. Парикмахер, портной, деловые партнеры – Маргарет всех их знает.
Вечернее время некоторых дней, когда он задерживался в Лондоне, помечено простой карандашной линией. Иногда таких вечеров бывало по два в неделю.
– А что это?
– Эти вечера нельзя было занимать.
– Вы имеете в виду…
– Это для тех встреч, которые мистер Ричмонд организовывал неофициально.
Так вот как он это делал!
Я бросаю взгляд на Маргарет, но она старательно пролистывает страницы дневника. Теперь мне вдруг кажется, что она знала о Кэролайн Палмер. Во всяком случае, догадывалась. Вероятно, закрывала на это глаза из верности Гарри. Может быть, считала, что такой мужчина, как Гарри, просто рожден для любовных интриг и не придавала этому большого значения.
– Значит, по поводу благотворительных концертов ничего? – нарочито бесстрастно спрашиваю я.
– Я ведь была в курсе почти всех контактов мистера Ричмонда, – говорит Маргарет. – В основном, он встречался с менеджерами артистов, представителями рекламных компаний. Но о фирме «Маунтбэй» я не слышала. – Она грустно смотрит на меня.
– Спасибо, Маргарет.
Чего мне еще было ожидать? Где-то внутри себя я испытываю облегчение от того, что пока на поверхность не выплыло ничего ужасного. Одновременно ощущаю и беспокойство: ведь независимо от того, нашли мы что-то или нет, вопрос с «Маунтбэй» сам собой не отпадет.
Маргарет возвращается к пишущей машинке, а я продолжаю рассеянно проглядывать блокноты Гарри и телефонную книгу из офиса. На буквы «к» и «п» тоже нет никаких пометок, которые можно было бы как-то связать с Кэролайн Палмер. Но ведь Гарри мог знать номер ее телефона наизусть.
Я вспоминаю о старой записной книжке из ящика стола Гарри и достаю ее оттуда. На последних страницах записаны номера счетов и кредитных карточек. Я вновь проглядываю их и после некоторых колебаний подхожу к Маргарет.
– Да, это номера кредитных карточек, – подтверждает она. – А это номера банковских счетов. Вот этот – она указывает на первый номер с пометкой «л/с», – лицевой счет мистера Ричмонда в отделении банка «Барклайз» в Вудбридже. А это – «д/с» – депозитный счет в Вудбридже. Вот эти – первый и второй счета фирмы «Эйнсвик» в Вудбридже. – Над рядом цифр в конце списка Маргарет задумывается. Никаких сокращений здесь нет. – Я не знаю, что это такое, – говорит она и напряженно вглядывается в один из номеров, как будто стараясь выжать из него какую-то информацию. Затем переводит взгляд ниже, где перед цифрами стоят буквы «с/м». – И этот номер мне неизвестен, хотя я думаю, что под ним значится одна из строительных фирм. Но я не уверена. Просто… Однажды на глаза мне попалась выписка из счета, и я помню наименование владельца – «с» и еще что-то… Может, это и было «с/м»? Просто выписка из счета, поэтому я лишь бегло пробежала ее глазами. Это было уже давно.
Создается такое впечатление, будто Маргарет в чем-то оправдывается. Она хочет еще что-то сказать, но тут звонит телефон.
Это из школы Джоша. Мне вдруг кажется, что прошло ужасно много времени и я не успею за сыном, но взглянув на часы, вижу, что только половина четвертого. Может, часы отстают?
Директриса спокойно говорит мне о том, что они нигде не могут найти Джоша. У меня сердце сжимается, я сразу представляю самое худшее. Она бесстрастно продолжает, что сына видели за обедом, а потом на игровой площадке во время перемены. Кто-то из детей заметил, как перед рисованием, без пятнадцати два, Джош брал рабочий халат из своего шкафчика. Его отсутствие заметил лишь учитель, когда начался урок рисования.
А ведь Джошу нравятся эти уроки. Я невидящим взглядом смотрю на сад. Директриса добавляет, что весь персонал занят поисками, и есть надежда найти Джоша на прилегающей территории. Работавший весь день у ворот садовник не видел, чтобы Джош выходил. Директриса позвонила в полицию, так как в школе принято так поступать в подобных случаях. Судя по ее голосу, она считает, что эта мера окажется излишней.
Я говорю ей, что сейчас же выезжаю. Повесив трубку, пытаюсь взять себя в руки и отогнать дурные мысли, потому что только так можно успокоиться.
Я объясняю все Маргарет, и она провожает меня до двери. Она предлагает повести машину, но я рекомендую ей остаться дома у телефона.
У дома стоит какая-то незнакомая машина, и из нее вылезает мужчина в сером костюме. Сперва я думаю, что это приехали полицейские, и у них плохие новости о Джоше. Сердце у меня уходит в пятки. Но тут мужчина оборачивается и я узнаю Морланда.
Я бросаюсь к своей машине. Морланд удивленно окликает меня. Сделав нетерпеливый жест, я указываю ему на Маргарет.
Школа Сэнт-Эдмундс находится в пятнадцати минутах езды, на окраине Вудбриджа. В пути я пытаюсь понять Джоша: что же могло заставить его уйти. Мне казалось, что он с нетерпением ждал возвращения в школу… А, может, наоборот? Сын абсолютно непредсказуем. Я опять начинаю винить себя за то, что ничего не заметила.
Садовника у ворот нет. Тут я впервые замечаю, насколько у школы открытая территория: низкий забор, а за ним ряды невысоких деревьев и коттеджи на две семьи. На самой территории – обсаженные невысоким кустарником аллеи, хозяйственные строения, игровые площадки. Маленькому мальчику спрятаться особенно негде.
Навстречу идет директриса. Ее зовут миссис Ротсэй, ей около сорока. Она качает головой, показывая, что не может сообщить ничего нового, и ведет меня в свой кабинет. Я стою, переминаясь с ноги на ногу, как ребенок в ожидании неприятного разговора. По словам миссис Ротсэй, полицейские и трое людей из персонала продолжают поиски.
Мне хочется уйти отсюда и присоединиться к поискам, но когда она предлагает мне сесть, я послушно опускаюсь на маленький деревянный стул перед ее столом.
Директрису интересует, как вел себя Джош в течение последних дней? Не был ли он чем-то обеспокоен?
– Мне казалось, что с ним все в порядке, – робко отвечаю я.
– Никаких признаков переживаний?
– Нет, – говорю я и тут же начинаю сомневаться. – Мне так не кажется. По крайней мере, я ничего такого не заметила.
– Может быть, он был обеспокоен возвращением в школу?
Я молча качаю головой, вдруг осознав, что никогда не спрашивала его об этом.
Миссис Ротсэй сочувственно смотрит на меня.
– А вы не думаете, что мальчик мог отправиться домой?
Этот вопрос застает меня врасплох. Под взглядом директрисы я поднимаюсь со стула и подхожу к окну. Автомобили медленно продвигаются по подъездной дорожке к зданию, объезжая машину с заснувшим полицейским. Это родители приехали за своими детьми. Я внезапно чувствую тоску по тем дням, когда меня волновало лишь одно: успею ли я вовремя забрать детей из школы.
