— Это коронер решает, — ответил он. — Официальное дознание начнется в понедельник. Вы уже должны были получить повестку. Чтобы на нем присутствовать.
Только тут я вспомнил о целой пачке нераспечатанных конвертов на столике в прихожей. Забывать просмотреть почту или отметить ее отсутствие — то был еще один мой недостаток. Как и питаться не вовремя и есть что попало.
— А зачем им вызывать меня? — спросил я.
— Для опознания, — ответил он. — Вы ведь ближайший родственник покойного.
«Вернее, был им», — подумал я. Странно оказаться ближайшим родственником после того, как на протяжении всей жизни я считал, что, кроме бабушки с дедом, у меня никого нет.
— Но не слишком ли рано проводить это самое дознание? — спросил я.
— На первом заседании произойдет формальное опознание покойного, а все остальное будет рассматриваться позже, — сказал старший инспектор. — Только тогда коронер может выдать документ, разрешающий похороны. Но решает только он.
«А это формальное опознание может оказаться интересным, — подумал я. — Тэлбот, Грейди или Ван Бюрен».
— И мне, как ближайшему родственнику, следует организовать похороны? — спросил я.
— Вам решать, — ответил он. — Обычно да, но необязательно.
— Хорошо, — сказал я и взглянул на часы. — Еще вопросы есть?
— Пока нет, мистер Тэлбот, — сказал старший инспектор. — Но попрошу вас никуда не уезжать.
— Это что же, официальное требование?
— Видите ли, меня кое-что в вас настораживает, — ответил он.
— Наверное, вы просто не любите букмекеров, — сказал я.
— А вот тут вы правы, — кивнул он. — Но есть в вас еще что-то такое… — И он ткнул пальцем мне в грудь.
Я подумал, что, скорее всего, он пытается меня унизить или спровоцировать на некое неожиданное признание, о котором я позже пожалею. А потому я промолчал и просто улыбнулся ему.
— Нельзя сказать, чтобы и вы мне очень уж нравились, старший инспектор, — парировал я, глядя ему прямо в глаза. — Но не думаю, что это отразится на нашем чисто официальном общении, или я не прав?
«Еще как отразится», — подумал я про себя.
Инспектор не ответил на вопрос, развернулся и отошел. Но, не пройдя и трех шагов, вернулся.
— Не советую затевать со мной войну, мистер Тэлбот, — приблизившись вплотную, сказал Льювелин. Лица наши разделяли каких-то шесть дюймов. — Потому как проиграете.
Я решил промолчать.
И вот наконец он снова развернулся и ушел.
— Вы с ним поосторожней, мистер Тэлбот, — дружелюбно заметил сержант. — Шеф не любит, когда ему становятся поперек дороги.
— Он сам начал, — буркнул я в оправдание.
— Я вас предупредил, — с самым серьезным видом произнес Мюррей.
— Учту, — ответил я. — И спасибо вам, сержант.
— На вашем месте я бы поостерегся, — сказал он.
— Неужели старший инспектор Льювелин настолько зол и мстителен? — шутливо осведомился я.
— Да нет, не в том дело, — с улыбкой ответил он. — Я тут думал о человеке, который убил вашего отца. Вы стали свидетелем, не забывайте этого. Я бы на вашем месте не стал в одиночку разгуливать по темным ночным улицам, вот и все. Свидетель убийства всегда находится под угрозой. — Он уже не улыбался. Был серьезен, даже мрачен.
— Спасибо, сержант, — снова сказал я. — И это предупреждение приму к сведению.
Он кивнул и последовал за старшим инспектором.
— Погодите, — крикнул я ему вслед. — Вам известно, где убили мою мать?
Он остановился, вернулся.
— Где?
— Да, — кивнул я. — Где она умерла? И когда?
— Тридцать шесть лет назад, — ответил он.
— Да, но когда именно? Какого числа? И где ее нашли?
— Постараюсь узнать, — сказал он. — Ничего не обещаю, но ознакомлюсь с делом.
— Спасибо, — сказал я.
И он быстро зашагал прочь, стремясь догнать своего начальника. А я остался и принялся размышлять, знает ли убийца отца, кто я такой и как меня найти.
— Ну, о чем шла речь? — спросил Лука, когда я подошел к нашему закутку.
— О вторнике, — ответил я.
— А что было во вторник? — не отставал он.
— На меня напали, — ответил я.
— Но эти два копа приходят к тебе уже второй раз, — заметил он. — Валяй, выкладывай. И только не говори мне, что то была очередная попытка ограбления букмекера. В чем дело?
— Ладно, — сказал я. — Слышал об убийстве на стоянке?
— Ага, — ответил он. — Конечно, слышал. Все до сих пор об этом судачат.
— Так вот, человек, напавший на меня, мог быть тем убийцей.
— О, — протянул Лука. — Ладно, тогда порядок. — Он явно испытал облегчение.
— О чем это ты? Какой порядок? — воскликнул я. — Он, знаешь ли, и меня тоже мог убить.
— Да, — кивнул Лука. — Но не убил же. — И он улыбнулся. — Мы с Бетси подумали, у тебя неприятности с законом.
— Спасибо! — язвительно заметил я. — Такое доверие к своему работодателю.
Как и следовало ожидать, два первых забега выиграли фавориты.
— Нас это устраивает, — шепнул мне на ухо Лука после второго забега. — Мы выложили, так, ради разнообразия, лучшее соотношение ставок, и фавориты оказали нам услугу.
— Молодец, — сказал ему я. — А теперь время забав и развлечений.
Передо мной быстро выросла очередь желающих отдать свои денежки, так бывало всегда при забегах Золотого Юбилея. Как и предполагал Лука, Пулпит Ридер стал на рынке фаворитом при соотношении четыре к одному, местами даже выше. Скачки в самом разгаре, и рынок это отражал.
— Пятьдесят на Пулпита, — сказал мне какой-то мужчина.
— Пятьдесят на номер пять при четырех к одному, — сказал я Луке, и пальцы его запорхали по клавиатуре. Я взял из принтера билет, протянул мужчине.
— Почем нынче идет номер шестнадцать? — осведомился Эй-Джей, подошла его очередь. Сегодня на нем был довольно строгий серый жилет под дорогим черным пиджаком.
Наше электронное табло было небольшим и не позволяло разом указать всех участников.
— Шестнадцатый номер? — спросил я Луку.
— Тридцать и три, — ответил он.
— По десятке на оба варианта, — сказал Эй-Джей и протянул мне двадцатифунтовую банкноту.
Принтер послушно выплюнул билет.
И так далее в том же духе. Ставки делали в основном небольшие, десять-двадцать фунтов. Как всегда бывает на Золотом Юбилее, на серьезные выигрыши тут никто не рассчитывал.
Забег уже начался, а мы все еще принимали ставки. Последним моим клиентом стала молодая женщина в черно-белом платье и широкополой шляпе в тон. Она сунула мне купюру в десять фунтов, когда лошади проходили столбик с отметкой пять.
— Десять фунтов на лошадь под номером пять, пожалуйста, — прошелестела она из-под полей шляпы. Я было потянулся к деньгам, потом передумал.
— Все, ставки больше не принимаются, — сказал я.
