– Но этот тип – тот, что в офигенном золотом галстуке, – всем нам выпивку поставил, ты же помнишь. Вряд ли он такой уж плохой…
Пэдди вздохнул, в отчаянии от того, что кто-то может быть так недалек.
– Если бы ты был Евой, ты бы точно съел яблоко, как только его увидел. Даже змей не понадобился бы.
– Да ладно, – зевнул Гритс. – Наверно, завтра его уже здесь не будет. Я слышал, как он говорил Соупи, что его поджимает время.
Они еще побубнили что-то, побормотали и погрузились в сон, а я лежал в темноте и пытался сообразить, не услышал ли я только что нечто очень важное. Непременно нужно завтра сходить в пивную.
С усилием удержавшись, чтобы не закрыть глаза, я выбрался из теплой постели, снова удалился в ванную и читал еще четыре часа, пока не закончил рукопись.
Я сидел на полу ванной комнаты, опираясь спиной о стену, и невидящим взглядом смотрел перед собой. Я не нашел ни единого факта, который был бы общим для всех этих одиннадцати изученных под микроскопом лошадей. Общего знаменателя не было. Встречались некоторые моменты, объединяющие нескольких (но не одних и тех же) из них, например, марка седла, которым пользовался жокей, специальная пища или ипподром, где их продали с торгов. Но надежда обнаружить в этих материалах явный ключ испарилась совершенно. Замерзший, затекший и подавленный, прокрался я обратно в свою постель.
Назавтра в восемь вечера я собрался в Слоу в одиночестве. Все остальные сказали, что сидят без гроша до зарплаты и что все равно они собираются смотреть по телевизору автогонки.
– А я думал, ты поставил все деньги на Спаркса в Челтенхеме, – заметил Гритс.
– Пара шиллингов еще осталась, – сказал я, демонстрируя несколько монет. – На пинту хватит.
Пивная, как почти всегда по средам, была пуста. Соупи и его таинственный приятель не показывались, и я, взяв пива, развлекался дротиками – метал их от одного до двадцати и пытался описать идеальный круг. Наконец я вытащил все дротики из доски, посмотрел на часы и решил, что зря потратил время. И именно в эту минуту в дверях появился человек. Он вошел не с улицы, а из соседнего бара. В левой руке у него были стакан с нежно пузырящейся янтарной жидкостью и тонкая сигара, правой он придерживал дверь. Смерив меня взглядом, он спросил:
– Ты конюх?
– Да.
– Грейнджера или Инскипа?
– Инскипа.
– Хм-м… – Он прошел в комнату, и дверь за его спиной захлопнулась. – Я дам тебе десять шиллингов, если завтра ты приведешь сюда одного из ваших парней… и поставлю столько пива, сколько вы вдвоем сможете выпить.
Я изобразил заинтересованность.
– Кого же из наших? – спросил я. – В пятницу здесь многие будут.
– Да, но лучше бы завтра. Я всегда говорю – чем скорее, тем лучше. А вот кого… м-м… Ты называй имена, а я выберу одного… Ладно?
Предложение было идиотское, но он явно не хотел спрашивать в лоб, чтобы я не запомнил.
– О'кей. Пэдди, Гритс, Уолли, Стив, Рон… – Я остановился.
– Дальше.
– Рег, Норман, Дейв, Джефф, Дэн, Майк… Его взгляд оживился.
– Дэн, – сказал он, – звучит подходяще. Приведи Дэна.
– Дэн – это я.
На какой-то момент кожа на его лысеющей голове напряглась, глаза в раздражении сощурились.
– Кончай шутки шутить, – резко сказал он.
– Вообще-то, – мягко напомнил я, – вы первым начали.
Он сел на одну из скамеек и бережно поставил стакан на стол перед собой.
– Почему ты пришел сюда сегодня один? – спросил он.
– Жажда замучила.
В наступившей паузе он мысленно составлял план кампании. Он был низкого роста, плотный, в темном костюме, который был ему мал по меньшей мере на размер, причем пиджак был расстегнут, обнаруживая кремовую рубашку с монограммой и золотистый шелковый галстук. Пальцы у него были короткие и толстые, сзади над воротничком нависала жирная складка, но в обращенном на меня взгляде ничего мягкого не было. В конце концов он сказал:
– Кажется, в вашей конюшне есть лошадь по имени Спаркинг Плаг?
– Да.
– И в понедельник он бежит в Лестере?
– Насколько мне известно.
– Как ты думаешь, каковы его шансы?
