На первой же стоянке...
Я начал смотреть по сторонам, но забыл, что ищу. Тогда я решил, что тридцать миль в час сейчас в самый раз. Нет, двадцать пять будет лучше.
Еще немного, и машина вдруг запрыгала словно на кочках, и моя нога соскользнула с акселератора. Машина остановилась. Мотор затих.
Отлично, думал я. Тем лучше. Надо только свернуть на обочину. Не вижу обочины. Странно.
Боль пульсировала в висках, и теперь, когда не гудел двигатель, я слышал, как звенит в ушах.
Не важно. Не важно. Сейчас поспим. Оставим включенными фары. Все равно в два часа ночи никого на этой дороге быть не может. Но на всякий случай оставим включенными фары...
Надо бы все-таки съехать на обочину.
Надо бы...
Слишком много возни. Руки не слушаются, так что все равно ничего не выйдет.
Где-то из глубин сознания инстинкт стал посылать сигналы тревоги.
Что-то было не так. Неясно, что именно, но все равно что-то было не так.
Спать... Надо спать...
«Вылезай, – замигала в голове красная лампочка инстинкта. – Вылезай из машины...»
Это же смешно.
«Вылезай сейчас же».
Неохотно, потому что руки плохо слушались, я стал вяло сражаться с ручкой двери. Дверь открылась. Я вытащил одну ногу, попытался выбраться совсем, и на меня накатила дурманящая волна. Голова раскалывалась. Нет, это не похоже на обычный сон.
«Вылезай из машины».
Мои руки и ноги явно принадлежали кому-то другому. Они сделали свое дело. Я встал, не помню, как мне это удалось, но я выбрался из машины и встал рядом.
Кое-как, но выбрался.
А что теперь?
Я сделал три неверных шага по направлению к багажнику, прислонился к заднему бамперу. Как странно, подумалось мне, почему такая тусклая сделалась луна.
И земля еще дрожит под ногами.
Глупо. Просто глупо. Разве земля может так дрожать?
Однако дрожит. А в воздухе что-то воет. И луна вдруг начала на меня обрушиваться. То висела себе на небе, а теперь неудержимо валится на меня.
Нет, это не луна. Какой-то завывающий монстр с одним круглым глазом, похожим на луну. Монстр, из-за которого и ходит ходуном земля. Монстр, летящий во весь опор сожрать меня. Огромный и черный. Жуткое страшное чудовище мчится быстрее ветра.
Я не сдвинулся с места. Не было сил.
Почтовый поезд Лондон – Плимут, что отходит с вокзала Паддингтон в час тридцать ночи, на полном ходу врезался в мою красавицу машину и протащил ее искореженные останки по рельсам перед собой с полмили.
Глава 10
Я не мог взять в толк, что происходит. Я ничего не понимал. Страшный грохот разрываемого металла. Со скоростью девяносто миль в час проносящаяся в шаге от меня стодвадцатитонная махина дизельного локомотива, затем глухой удар, от которого я взмыл в воздух, словно тряпичная кукла, и, совершив сальто, грохнулся оземь.
Я ударился головой о бетонный столб. Все тело, казалось, развалилось на куски, и их теперь не собрать. В мозгу бушевали молнии: синие, фиолетовые, ярко-розовые, мерцали алмазные звездочки. Очень любопытное зрелище. Жаль, быстро кончилось. Наступила кромешная тьма и все собой поглотила.
Где-то вдали поезд со скрежетом затормозил и остановился. Голоса и огни стали приближаться.
Земля была холодной, твердой и влажной. По лицу вдруг потекло что-то теплое. Я понял, что это кровь. Не очень забеспокоился. Впрочем, я с трудом соображал. Мне вообще ни о чем не хотелось думать.
Еще огни. Много огней. Много людей. Голоса.
Один из них очень знакомый.
– Роберта, дорогая, не смотрите.
– Это Келли! – сказала она. В голосе ужас. Страшный, ничем не прикрытый ужас. – Да, это Келли! – На этот раз отчаяние.
– Отойдите, дорогая моя.
Она не отошла. Она опустилась на колени возле меня. На меня пахнуло ее духами, ее рука коснулась моих волос. Я лежал на боку, уткнувшись носом в землю. Вскоре увидел краешек платья цвета меда.
На нем была кровь.
– Вы испортите платье, – пробормотал я.
– Ну и что!
От ее присутствия мне как-то стало лучше. Я был благодарен ей, что она не ушла. Я хотел ей это сказать. Я попытался произнести «Роберта!». Но вышло почему-то «Розалинда!».
– Келли! – В ее голосе жалость соединилась с огорчением.
Как в тумане подумалось: теперь, когда я так глупо оговорился, она уйдет, но она осталась, время от времени говоря что-то вроде: «Ничего, все будет в порядке», а чаще просто молчала, но сидя рядом. Не могу понять почему, но мне это было приятно. Ведь она мне даже не нравилась.
Все те, кому положено появляться при подобных происшествиях, не замедлили прибыть. Полиция в машине с голубым проблесковым маяком. «Скорая помощь», разбудившая округу своей сиреной. Бобби взял Роберту за руку и увел, сказав, что теперь ей здесь делать нечего. Санитары бесцеремонно швырнули меня на носилки. Впрочем, грубыми они мне показались только потому, что при каждом движении из меня вырывался крик, но как далеко он долетал, знали только стиснутые зубы и небеса.
К тому времени, как меня привезли в больницу, туман в голове рассеялся. Я знал, что произошло с моей машиной. Я знал, что остался жив. Я узнал, что Бобби и Роберта последовали домой моим маршрутом и оказались у железнодорожного переезда вскоре после меня.
Я не мог понять лишь одного: как я ухитрился застрять на рельсах. На этом переезде имелся шлагбаум – почему он не был опущен?
Ко мне подошел молодой темноволосый доктор с усталыми глазами и с темными кругами под ними. С ним были люди из «Скорой помощи».
– Ехал с танцев, – говорили они. – Полицейские хотят анализ крови.
– Был пьян? – спросил доктор.
Люди из «Скорой» пожали плечами. Они вполне это допускали.
– Нет, – сказал я. – Это не было опьянение.
Они не обратили на мои слова никакого внимания. Молодой доктор наклонился над нижней частью моего распростертого тела и стал ощупывать пострадавшие места легкими движениями длинных пальцев.
– Здесь больно? Так. – Он раздвинул мои волосы, взглянул на макушку. – Тут ничего страшного. Просто много крови. – Он отошел чуть назад. – Надо сделать рентгеновский снимок таза. И этой ноги. Тогда можно будет сказать, что там...
Медсестра сделала попытку стащить с меня туфли. Я громко сказал:
– Не надо!
Она чуть не подпрыгнула. Доктор подал ей знак успокоиться:
– Мы сделаем это после обезболивающего укола. Пока оставьте его в покое.
– Извините, – только и пискнула она.
Доктор стал щупать пульс.
– Почему это вы остановились на переезде? – поинтересовался вдруг он. – Это же очень неразумно.
– Меня... клонило в сон. Голова трещала. – Объяснение получилось неубедительным.
– Выпили?
