попрощались.
— У меня еще тут дела по службе, — сказал Дмитрий, — а ты ложись, поспи, завтра перевезем с тобой оружие на стрельбище, да и обновим заодно все, что мы там нагородили. Ну, пока.
Казалось, я только прилег, а меня уже трясли за плечо.
— Вставайте, товарищ старшина, уже семь часов.
Путь до стрельбища не занял много времени, и вскоре мы с Димой разгружались у дверей командного пункта.
Через несколько минут мы подошли к огневому рубежу в левой части стрельбища. Он был отделен от остальной площади высокой, метра в три, насыпью, перед которой стояли четыре щита с мишенями, укрепленными на вкопанных в землю трубчатых конструкциях с электромагнитами. Примерно в пятидесяти метрах от них были установлены два железных крашеных стола, на один из которых мы установили подзорную трубу и высыпали обоймы.
— Готов? — спросил Дима, — какой режим установить?
— Щадящий, — попросил я.
— Ладно, мишени один и два, по пять секунд.
Тоскливо взвыла сирена. Я передернул затвор и вскинул карабин к плечу. Щелкнул механизм, и первая мишень повернулась ко мне. Бах, бах, бах. Еще последняя гильза кувыркалась в воздухе, а мишень уже повернулась ко мне торцом. Едва я успел повернуть ствол в направлении второй мишени, как она также повернулась, вынуждая меня стрелять снова. Кончив серию, я положил оружие на помост и подбежал к подзорной трубе, в которую смотрел Дмитрий.
— Ну как?
— Вяловато. Во время ты конечно уложился, но кучности, особенно во второй серии, не вижу совершенно.
Дмитрий настроил пульт на четыре мишени и нажал кнопку пуска. Вновь тоскливо взвыла сирен; и я вскинул карабин к плечу. К этому времени я уже вполне освоился и стрелял как автомат. Каждая мишень показывалась только на три секунды, но каждый раз в последнюю секунду я успевал выстрелить. Четыре выстрела, еще четыре — затвор выбрасывает последнюю гильзу, и я опускаю оружие в полной уверенности. что на сей раз отстрелялся на отлично
Дима молчал. Я вставил обойму, вогнал патроны и, выбросив кассету, повернулся к нему.
— Ну, что там?
— Да-а, — протянул он, — ты видно перегрелся.
— В чем дело?
— Третья мишень абсолютно чистя.
— Не может быть!
— Может.
— Давай, еще раз попробую. Защелкали электромагниты, закрутились мишени, загремели выстрелы. Для очистки совести я постарался всадить три пули в третью мишень при выполнении второй серии, сверх плана так сказать. Димка хохотал во все горло:
— Ну ты и пальнул, тебе надо, видимо, поближе подойти.
Я ни на шутку разозлился.
— Да у ваших ружей стволы кривые, — сказал я. — И если ты такой меткий, то давай, покажи свое умение.
— Учись, — невозмутимо ответил он и не спеша пошел к огневой поящий. Поднявшись на помост, махнул мне рукой: — Включай.
— А как? — отозвался я.
— На белую кнопку.
Я припал к окуляру трубы, направил ее в центр третьей мишени и запустил автомат. Загремели выстрелы, а я смотрел на мишень и молил Бога, чтобы и Димка тоже промазал хоть раз, но когда после двух серий она оставалась все такой же чистой, у меня по спине пробежал неприятный холодок. Я оторвался от окуляра и взглянул на Диму, он — на меня.
— Что делать теперь будем, а? Ты представляешь, что сейчас начнется, едва мы заикнемся об этой чертовщине. Завтра ведь комиссия пожалует из округа, а у нас такое.
— Может, здесь какой магнит в земле закопан? — выдвинул я первую пришедшую в голову гипотезу. — Вот он пули-то в полете и отклоняет.
— Не смеши меня, пули не железные — из свинца и меди. Какой тут магнит!
— Давай попробуем мишени местами поменять, — предложил я. — Нас ведь иначе по всем инстанциям затаскают.
— А ведь ты, пожалуй, прав — попытка не пытка.
Гайки, которыми были прикручены фанерные щиты, еще не успели заржаветь и были откручены мгновенно. Мы содрали фанеру с третьей и четвертой установок и спешно поменяли их местами.
Остановившись шагах в десяти от четвертой мишени, мы прицелились и дружно выстрелили. Яблочко было пробито в двух местах: вот и успешное разрешение проблемы. Собрав разбросанные инструменты, я понес их к столу, а Дима остался. За спиной раздался выстрел. Бросив сумку, я обернулся и увидел, что мой друг стоит напротин третьей мишени. Я поспешил к нему. На мой вопрошающий взгляд, он молча поднял карабин и трижды выстрелил. От удара пороховых газов бумажный лист слабо трепыхнулся, но ни одна пробоина не украсила свежеповешенный лист мишени. Дмитрий выпустил из руки карабин и тот глухо брякнулся о землю.
— Ты что-нибудь понимаешь, Серега?
— Только одно, дело не в мишени.
— Тогда в чем?
— Выбор, боюсь, у нас не велик. И если исключить потусторонние силы, то остается только одно — пули неведомым образом исчезают еще до подлета к мишени. Надеюсь, ты с этим согласен?
Дмитрий кивнул, явно не понимая к чему я клоню.
— Поскольку этот феномен проявляет себя только на этом месте и не влияет на соседние мишени, то и искать источник наших бед следует в чем- то другом.
Я посмотрел на часы. Было около пяти.
— Что здесь торчать, пойдем в караулку, посидим, подумаем, — предложил Димка.
— Итак, что же получается? — сказал Дима, закидывая руки за голову. — Вот летит себе пуля и в один прекрасный момент превращается в прах, в золу, так сказать.
— Значит, ты считаешь, что мишень здесь ни при чем.
— Абсолютно. Она там может и не стоять, а пули будут все равно пропадать.
— Прекрасно, — отозвался я. — Ты хочешь сказать, что пуля сама себя сжигает по ходу дела.
— Ну, не совсем так. У меня впечатление, что быстро летящая пуля именно своим движением включает какой-то механизм, ну не механизм, а какое-то защитное поле. Ведь посуди сам, мы там толклись полдня, а ведь у нас ни одна пуговица не оторвалась.
Я молча кивнул головой.
— Вот и выходит, что мы близки к разгадке. Именно там, где стоит мишень, находится некий предмет, создающий это защитное поле.
— Мысль у тебя, конечно, интересная, но, по-моему, ты это вычитал в фантастическом романе.
Дима поднялся на локте и протянул руку к окну:
— А то, что там творится, это не фантастика, это каждый день, как только солнце появилось, осветило насыпь, пули в подпространство улетают...
Утром, сняв мишень, мы отволокли ее в сторону и положили на землю.
— Что дальше?
— Давай притащим стол и будем с него стрелять, пока не отыщем место, куда пуля не ударит и начнем там копать — лопаты имеются.
Мы сходили за столом и, установив его, начали заряжать оружие. Выпустили по десять патронов в пять секунд. В полной уверенности, что мишень изрешечена как дуршлаг, мы пошли к насыпи. Солнце светило нам прямо в лицо и только приблизившись к третьей мишени вплотную, мы увидели, что она все так же невредима. Все краски летнего дня померкли в один миг.
— Пойдем обратно, — пробормотал Дима, — жжет очень.
Я и сам почувствовал, что необъяснимый жар начинает острыми искрами колоть по всему телу. Мы поспешили вернуться в здание. Пока мы шли я взглянул на часы было почти восемь. Туг Дмитрий, шедший впереди меня, и уже взявшийся за ручку двери, застыл, как вкопанный. Я с размаху ткнулся ему в спину.
— Что? — тронул я его за плечо.
— Понял, Серега, понял.
С этими словами он ворвался в караулку и, едва не сбив с ног сержанта Фролова, схватил со стола оставленную им вчера пачку бумажных мишеней.
— Скорей, — крикнул он мне, вылетая обратно.
Расстояние до насыпи мы преодолели за пятнадцать секунд. Повесив карабин за спину, он сунул мне пачку бумаги в руки, и, беря по одной, начал прилаживать их к брустверу насыпи. Закончив, принялся снова отвинчивать третью мишень от фундамента. Я бросился ему на помощь. Покончив с мишенью и удовлетворенно вздохнув, он ткнул пальцем в свое произведение.
— Ты понял?
Я отрицательно замотал головой.
— Сейчас поймешь. По моей команде, я слева, ты справа, начинаем расстреливать мишени на насыпи. Чтобы в каждый лист по пуле. Понял?
— Понял!
— Огонь!
Мы стреляли как боги. Расстреляв по две обоймы, бросились к насыпи.
— Вот оно! — закричал Дмитрий, — видишь?
И тут до меня дошло. В цепочке простреленных мишеней был примерно полутораметровый промежуток, как раз там, где должна была стоять пресловутая третья мишень.
— В насыпи! — завопил я, — в насыпи она спряталась.
— Серега, беги в караулку, тащи сюда две лопаты, кирку и лом.
Мы вернулись к насыпи. Дима уже прочертил штыком в насыпи канавку в виде круга. Надев рукавицы, мы начали торопливо раскидывать насыпь, работая то киркой, то лопатами.
— Откуда вы этот грунт для насыпи навезли? — спросил я его во время короткого перекура.
Он мотнул головой в сторону освещенного лучами солнца среза горы.
Прошел еще час и мы уже порядком углубились в
