Когда-то я был его завсегдатаем. Хозяйство вели старички: муж с женой, обоим – где-то под семьдесят. Три года назад муж умер. Я был безработным. Оставшись одна, старушка предложила мне заняться баром. «Тебе можно доверять». Она уже знала, что я алкаш. Но это ее не смущало. Она отошла от дел, наняла меня, прибыль мы стали делить пополам. Последнее время суммы, которые я ей перечислял, за вычетом аренды и необходимых расходов иногда составляли меньше пятидесяти тысяч иен[5] в месяц. То есть таким же был и мой ежемесячный заработок. Бар располагался неподалеку от Дома пенсионеров, в начале улицы Ясукуни. Он занимал первый этаж старого здания, и внутри все жутко обветшало и истерлось. Десять мест за стойкой и один столик. Полный упадок. Сколько мог составлять оборот капитала при таких условиях, я даже представить себе не мог. Наверное, следовало радоваться, что мы хотя бы не уходили в минус. Но старушка никогда не жаловалась. При жизни мужа они занимались баром, живя по соседству. Дом построили давным-давно, участок у них был просторный. Так что старушку спас рост цен на землю. Последний этап экономики мыльного пузыря. Наверное, доход от бара ее не особенно интересовал. Теперь у нее была квартира за городом, которую она сдавала, и сама она жила неподалеку. В общем, ее благоверный отошел в мир иной как нельзя кстати, если можно так сказать. В любом случае я был им благодарен. Для меня предложение работать в баре стало счастливой судьбой, не иначе. Огромный чулан, размером в четыре татами,[6] который раньше использовался как склад, превратился в мое жилье. У меня появился угол, где я прожил три года. Более того, впервые я получил место, где мог работать. Так я сделался самым настоящим алкашом.
В седьмом часу дверь открылась и появились первые посетители. Их было двое. Никогда раньше их не видел. В бар часто наведывались завсегдатаи Золотого квартала. [7] Эти явно к ним не принадлежали. За три года я научился разбираться в клиентах. Но для того чтобы понять род занятий сегодняшних гостей, специальных знаний не требовалось. Они выглядели так, будто за спиной у них горела неоновая вывеска. Классический вид, прямо для учебника. Прическа бобриком. Один – примерно моего возраста, крепкого телосложения. В белом пиджаке и белом галстуке. Второй, молодой, плюгавенький, в ярко-голубом, как южное небо, пиджаке. На щеке шрам, наверное, от ножа, на голой груди сверкает золотая цепочка. У Белого Пиджака на левой руке не хватает двух пальцев по вторую фалангу.[8] Мизинца и безымянного. Редкий случай, чтобы и безымянный отчикали.
Они сели за стойку и некоторое время молча оглядывались вокруг. Как и большинство посетителей, заходящих сюда впервые. Похоже, впечатление у них сложилось такое же, как у других. Но существовало одно отличие. Они высказали свои мысли вслух.
– Тесновато тут, – сказал Голубой Пиджак.
– Ага, тесно. И грязища кругом, – добавил Белый и оценивающе посмотрел на меня. Взгляд у него был холодный как лед. – Жалкое заведеньице. С жалким барменом.
Будь я на их месте, наверное, подумал бы то же самое.
– Что будете заказывать? – спросил я.
– Два пива. И меню.
Я достал пиво из холодильника, открыл его, поставил вместе со стаканами на стойку и сказал:
– К сожалению, меню у нас нет.
– А что есть? – спросил Голубой Пиджак.
– Хот-дог.
– А еще?
– Только хот-дог.
Голубой Пиджак посмотрел на Белый. С таким видом, будто хотел узнать его мнение. Белый Пиджак по-прежнему молча смотрел на меня презрительным острым взглядом. Голубой Пиджак сказал:
– Ничего себе бар. Из закусок одни хот-доги.
Я кивнул.
– Ты что, шутить вздумал?
– Да какие тут шутки. Работаем на клиента.
Белый Пиджак наконец-то открыл рот:
– Совсем докатились. Не бар, а бомжатник. Кроме хот-догов ни хрена.
– Это политика бара. Есть клиенты, которые любят такую простоту. Если вам по вкусу места, где подают все, что душе угодно, то, боюсь, вам у нас не понравится. Синдзюку большой. И заведений, подходящих для вас, здесь как грязи.
– Эй ты! Ты с кем так разговариваешь?! – заорал Голубой Пиджак.
Белый медленно поднял руку, будто хотел остановить его. На руке, где все пальцы были целы, поблескивал «Ролекс».
– Ладно, сделай нам два своих хот-дога.
Я включил микроволновку. Взял хлеб, разрезал его на две половинки, отрезал масла. Надрезал сосиски ножом. Затем порубил капусту. Руки у меня по-прежнему не дрожали. Вот и сегодня смог себя проконтролировать.
Голубой Пиджак сказал Белому, наливая ему пиво в стакан:
– Ну и дела. Режет капусту после заказа.
– Совершенно точно.
– А не в лом?
Я поднял глаза.
– Если бы мне надо было выбрать: делать кучу того, что не в лом, или что-то одно, но в лом, я выбрал бы последнее.
– Мудрено он говорит, этот бармен.
– Жалкий мужичонка.
Белый Пиджак вмешался:
– Он, конечно, жалкий, но интеллигент. Жалкий интеллигент, занимающийся саморекламой. И мы с ним еще пытаемся поговорить. Терпеть таких не могу.
Я бросил масло на раскаленную сковородку и обжарил сосиски. Добавил мелко нарубленную капусту. Посыпал солью, черным перцем и приправой карри. Положил между кусками хлеба капусту и сосиску. И подогрел в микроволновке. Пиджаки тем временем молча пили пиво. Через некоторое время я достал хлеб и положил на тарелку. Ложкой полил кетчупом и горчицей и поставил на стойку.
Голубой Пиджак откусил кусок и откровенно сказал:
– О-о. Вкуснотища.
– Угу, – кивнул Белый Пиджак, и в глазах его будто растаял лед. Хотя, может, мне показалось.
– Я, правда, такое не люблю. Но приготовлено отменно, – добавил Белый.
– Спасибо.
– Нет ничего сложней, чем простое блюдо. Этот хот-дог приготовлен отменно, – повторил Белый.
Он молча ел хот-дог. Закончив, вытер руки не бумажной салфеткой, а носовым платком, который достал из кармана. На платке было написано «Унгаро». Отпив глоток пива, он сказал:
– Хозяин, а ты знаешь, как угодить клиенту.
– Да только клиентов мало.
– Так чего ты хочешь от заведения, где бармен – алкаш.
Я удивился и посмотрел на него. Хотя я и не особенно верил в ее эффективность, но перед открытием бара полоскал рот жидкостью, убивающей дурной запах.
– А что, пахнет? – спросил я.
Он покачал головой:
– По лицу видно. Я таких лиц, как у тебя, столько видел, что тошнит. Могу даже степень определить. Тебе вот недолго осталось.
Я вздохнул:
– Может, вы и правы.
– Правда, я, наверное, немного ошибся.
– В чем?
– Когда я тебя увидел, то подумал, что ты жалкий алкаш. Но, похоже, это не так. Слышь, ты понял, чем
