фирменную зажигалку с названием заведения. «Blue Heaven». «Голубой рай». Затянувшись, я рассматривал фишки с пятнистым, под мрамор, узором. Сорок пять золотистых и пятьдесят белых жетонов выстроились перед нами столбиками. Я взвесил один из них на ладони. Тяжелый. Может, внутри металл?
— Золотистые фишки — по сто тысяч каждая. Белые — по десять. Что ж, избавь-ка меня от них, да поскорее.
— Вы серьезно?
Он молча кивнул.
— Мне нужно немного осмотреться. Попробуйте какое-то время ставить наугад.
— Пожалуйста, делайте ставки.
Моментально задвигались руки игроков, ставивших за белую линию, прочерченную перед каждым из них. В рамках были выведены слова «игрок» и «банкир». Я вспомнил инструкции Мурабаяси. Многие ставили по нескольку сотен тысяч, а один из игроков поставил на «банкира» двадцать стотысячных фишек.
Мурабаяси поставил пять десятитысячных фишек на «игрока».
Крупье вытянул две карты и раскрыл на середине стола. Ближняя к нему карта «игрока» оказалась шестеркой, а «банкира» — валетом.
Меня удивило необычайно большое количество карт. Неторопливо прихлебывая молоко, я спросил об этом Мурабаяси. Он пояснил, что в казино в этой игре используют восемь колод, четыреста шестнадцать карт, специально, чтобы нельзя было запомнить порядок их выхода.
Крупье сдал крапом вверх еще по одной карте двоим игрокам, ставившим соответственно на «банкира» и «игрока». Вкупе с картами, сданными вначале, они определят победившего и проигравшего. Максимальное значение — девять. Все старшие карты, от десятки до короля, считаются за ноль. Действительно, ничего сложного. Помнится, Мурабаяси говорил, что вторую карту открывает только один игрок по выбору крупье. Карту «игрока» сдали ярко накрашенной даме лет сорока. Она сняла ее за уголок, плотно прижав к столу, и, склонив голову, швырнула обратно крупье. Четверка. Карта «банкира» отправилась к игроку, поставившему два миллиона, похожему на клерка мужчине в галстуке. Он вернул восьмерку.
— Натуральное восемь. «Банкир», — произнес крупье, и игрокам, ставившим на внутреннее поле у дальней белой черты, выдали фишки.
Перед мужчиной, поставившим два миллиона, легло восемнадцать жетонов. Я вспомнил, что комиссия берется только с «банкира» и составляет пять процентов. Мужчина с улыбкой что-то рассказывал своему соседу. Я прислушался — они говорили на иностранном языке.
По-прежнему неторопливо прихлебывая молоко, я продолжал наблюдать. Кажется, Мурабаяси говорил, что иногда после второго круга тянут еще одну карту. Кроме того, в каждом казино есть свои внутренние правила. Я наблюдал, стараясь не упустить ни одной мелочи. Некоторые игроки записывали значения карт в блокноты. После двадцатого круга Мурабаяси вопросительно взглянул на меня: «Ну что, еще не время?» Он пока не прикасался к стотысячным фишкам, но даже горка десятитысячных выросла штук на двадцать или тридцать. Я покачал головой. Один из игроков обменивал фишки на деньги, собираясь покинуть стол. Появилось несколько новых персонажей.
В это мгновение я ощутил приближение того самого чувства. Кровь с тихим шипением заструилась по сосудам. Казалось, вены лижет темное прохладное пламя. Я явственно слышал его шепот. Одновременно сердце словно сковало льдом, температура тела упала. В этой разнице жара и холода рождался и бежал куда-то некий ритм. Глубокий вдох. Выдох. Этот ритм и мое дыхание постепенно сливались в единое целое. Мир простых правил открылся мне как на ладони.
Миг настал после того, как «игрок» выпал четвертый раз подряд. Я указал на одну из рамок. Повинуясь, Мурабаяси молча поставил два столбика по десять штук стотысячных фишек на «банкира». Увидев, что на «банкира» ставят многие, служащий казино срезал и вернул нам половину столбика, оставив полтора миллиона. Вероятно, баланс между игроками, ставящими на то или иное поле, нарушился с риском для заведения.
Мурабаяси тихо спросил:
— Задачу помнишь?
— Помню. Проиграть. Сейчас снова выпадет «игрок». Пять миллионов растают за десять минут.
Крупье безмолвно передал мне карту «банкира». Я заглянул в нее и вернул. Двойка к уже открытой картинке. Через мгновение крупье объявил:
— Натуральное девять. «Игрок».
В следующий раз я снова поставил миллион на «банкира», и на сей раз меня не срезали. Снова выпал «игрок». Мурабаяси молча наблюдал. Потом был «банкир», потом «игрок». Я продолжал ставить наоборот. После каких-то четырех кругов передо мной остались лишь двести с небольшим тысяч.
Заказав официанту бренди, Мурабаяси повернулся ко мне:
— И все же у тебя незаурядные способности.
Мужчина напротив рассмеялся, по всей видимости приняв его слова за иронию.
Все произошло, когда я собирался поставить последние двести с небольшим тысяч. Внезапно Мурабаяси вцепился в мою руку и сгреб фишки с сукна.
Я непонимающе уставился на него:
— В чем дело?
Он смотрел мимо меня и, казалось, что-то сосредоточенно прикидывал в уме. Я проследил за его взглядом. На противоположном конце стола появились два новых посетителя. Седовласый старик и молодая женщина. Старик, несмотря на почтенный возраст, в ярком голубом пиджаке, очень идущем ему. На девушке темно-зеленый свитер, чуть темнее сукна на игровом столе. Лицо скрыто козырьком бейсболки, но и так видно, что ей нет тридцати. Слишком молода для посетительницы казино. И на проститутку не похожа. Более всего эта пара походила на богатенького дедушку с внучкой.
Внезапно я услышал шепот Мурабаяси:
— Меняем стратегию.
— О чем это вы?
— Будем выигрывать. — Его голос зазвучал увереннее: — Это все деньги, что у нас остались. Но выиграй. Прошу тебя.
Трудно сказать, почему я согласился в тот момент. И дело явно было не в этом его «прошу тебя», втором за сегодняшний вечер. Я лишь молча кивнул. Ко мне снова вернулось то ощущение. Ощущение, которое однажды я пытался забыть. Словно сорвавшаяся с крючка и ожившая рыбка, оно возвращалось в привычный поток и стремилось куда-то. Меняется ли что-то со временем? Пусть я утратил самообладание, присущее мне в молодости. Мне теперь все равно. Где-то внутри меня разгоралось темное пламя, кровь тихонько бурлила. Температура еще упала.
— Я буду ставить, как сочту нужным.
— Даю тебе полную свободу действий, — ответил он.
Я поставил все фишки на «ничью». Я чувствовал на себе взгляд Мурабаяси. Я следил только за руками крупье.
Мурабаяси не произносил ни слова. Ставка на «ничью» возвращается в восьмикратном размере, но лишь в том случае, когда и у «банкира», и у «игрока» выпадает по девять. Поскольку вероятность такого совпадения ничтожно мала, владельцы заведения уверены, что всегда будут в состоянии покрыть оба выигрыша.
Крупье с бесстрастным видом открыл карту. У «игрока» туз, у «банкира» король. Разница в единицу. Мурабаяси тихонько застонал.
Новый игрок поставил сразу миллион. Я поднял глаза. На нас глядел седовласый старик. Внезапно он улыбнулся. Словно узнал Мурабаяси и посылал ему этой улыбкой некий знак. Мурабаяси жестко поглядел на старика. Их взгляды скрестились над столом.
Карта «игрока» выпала старику, и он опустил глаза. Через мгновение крупье перевернул обе вернувшиеся к нему карты. Восемь у «игрока». Девять у «банкира».
— Ничья. — С этим возгласом крупье к нам вернулось без малого два миллиона.
Мурабаяси порывисто выдохнул.
