Мясник подошел к Кисе и не лишенным театральности жестом положил свою пятерню ему на голову.
— Спи спокойно, брат. Клянусь отомстить за тебя. Десять мытищинских перешмаляем! — Глаза его злобно сверкнули. — Нет, двадцать мытищинских перешмаляем, гадов!
В этот момент сзади к нему подскочил Гусь держа в руке гранату с оторванной чекой. Никто и глазом не успел моргнуть, как Гусь засунул гранату Мяснику за ворот рубашки. Мясник зашевелил лопатками, почувствовал голой спиной холодный металл «лимонки».
Гаврила и его дружки отпрянули, то же сделали и те, кто успел заметить гранату. Но большинство осталось стоять, изумленно таращась на Мясника.
— Берегись, взорвется! — взвизгнул Китаец. Тут уж все бросились врассыпную. Мясник на конец выдернул рубашку из брюк, граната упалa ему под ноги, подпрыгнула, откатываясь, и вдруг рванула с оглушительным грохотом. Стол с трупом завалило набок, покойник рухнул на пол и откатился, разбрасывая цветы. Мясника отбросило в дру гую сторону.
Несколько мгновений он лежал неподвижно, потом вдруг привстал на руках. Вместо ног в разорванных штанинах у него виднелись кровавые культи, из которых хлестала кровь. Все тело Мясника было нашпиговано осколками. Умирающий. находясь в глубоком шоке, орал благим матом. Вид Мясника был настолько страшен, что все — и друзья, и недруги — замерли, глядя на него.
Первым опомнился Гаврила. Выхватив пистолет, он всадил три пули в Дубака — верную «шестерку» Мясника. Дубак, схватившись за окровавленный живот, рухнул на колени, а потом завалился лицом на цементный пол.
Выстрелы нарушили всеобщее оцепенение, бандиты заметались по залу. Свежачок нырнул под укрытие стола, на котором только что лежал Киса, и, в свою очередь, тоже выхватил пистолет. Трое сторонников Мясника выбежали в темный коридор, заваленный щебнем и ржавыми трубами. За ними кинyлся Китаец и начал палить им вслед. В коридoре царил кромешный мрак, Китаец стрелял вслепyю. В считанные секунды он израсходовал всю oбoйму. Видимо, какой-то выстрел достиг цели — в дальнем конце коридора раздался сдавленный крик.
В этот момент один из той троицы, догадавшийся притаиться в темноте у самой двери, обрушил на Китайца страшный удар сплетенных пальцев. Такой удар свалил бы кого угодно, но Китаец устоял, он даже развернулся и ринулся на противника. Тому пришлось отскочить во мрак. Китаец не рискнул удаляться от пятна света, отбраcываемого открытой дверью. Шагнув назад, он лиxoрадочно принялся перезаряжать пистолет.
Зал гаража наполнился криками, грохотом выстрелов и дымом. Гаврила, чтоб не попасть под пулю, благоразумно отступил в смежное с залом помещение, где тоже горел свет. Прикрываясь дверью, он стрелял в перебегавшего к машинам Свежачка.
— Гусь! — заорал он. — Вон он, падла! Заходи к нему сзади, мочи его, мочи!..
Увидев, что на Гуся прыгнул подручный Мясника — Казбек, он грязно выругался. Казбек успел схватить Гуся за руку, сжимавшую пистолет. Гусь наклонился, пытаясь перебросить противника через себя, но не удержался на ногах и упал. Оба они Рухнули прямо на труп Кисы, отчего покойник стал вольным участником их поединка…
Окончательно придя в себя после взрыва и первых минут перестрелки, бандиты рассыпались полy и затаились за ящиками и машинами. На полу ocтались лежать трое убитых. Еще столько же было рaненых, которые, стеная, пытались отползти из освещенной середины зала и забиться куда-нибудь в тень. Выстрелы теперь звучали реже.
— Слушай меня все! — закричал Гаврила. — Свежачка, Чидыша, Казбека и Кабана я приговариваю к смерти! Остальных, кто чего против меня имел прощаю!
Над его головой свистнула пуля и ударилась о дверь. Гаврила попятился назад.
Чидыш и Кабан совещались, затаившись за джипом.
— Надо пришить Гаврилу и Китайца, — прохрипел Кабан, вытирая разбитую губу. — Остальные сразу уймутся, вот увидишь!
— Был бы жив Мясник, никто бы не тявкнул!
— Ему сразу надо было мочить Гаврилу!
— Надо было! Много чего надо было! Ты думай, как отсюда ноги уносить…
В стекло джипа попала пуля, и осколки хлынули им на головы. Чидыш высунулся, оценивая ситуацию. Под лампой плавал лиловый дым, из-за которого сумеречное помещение еле просматривалось.
Двумя меткими выстрелами Чидыш перебил лампу, и зал погрузился во мрак.
Стрельба прекратилась, но шевеление в зале сделалось явственней. Кто-то истошно закричал. Чидыш и Кабан узнали голос Казбека, которому Гусь в этот момент вспарывал живот.
Гаврила велел Китайцу бежать по коридору наверх и снаружи закрыть на засов главный выход из подвала. Второй выход будет контролировать лично он, Гаврила. Теперь сторонники Мясника могут сколько угодно прятаться по темным щелям, все равно им кранты. Китаец бросился исполнять приказание нового главаря.
В освещенный коридор, где находился Гаврила, отступили из зала Гусь и Кондраш.
— Казбека я прирезал, — сплевывая кровь, дожил Гусь.
Он зажимал рукой рубец на правой груди, сквозь пaльцы сочилась кровь. Гусь морщился от боли, его мутило и выворачивало наизнанку, но он старался держаться твердо.
— В гараже осталось два десятка народу, из них твердых «мясников» — человек пять, остальные признают тебя, надо только замочить этих гнид, — прогундосил Кондраш.
— Лишь бы Китаец успел, тогда ни один не дернет отсюда, — Гаврила посмотрел на часы.
Его сторонники, а также переметнувшиеся нейтралы, один за другим выползали из зала в коридор.
Между тем в кромешном мраке гаража «мясники» искали друг друга по голосам. Свежачок, Чидыш и Кабан сошлись у опрокинутого стола.
— Надо быстрее делать ноги, — сказал рассудительный Свежачок.
Кабан был настроен мстить.
— Говорю тебе, замочим Гаврилу и Китайца — вес заткнутся! — прошипел он.
— А Гусь? А Кондраш? — возразил Свежачок. —
Всю эту кодлу ты хрен счас перещелкаешь. Линять надо.
— Правильно, — поддержал его Чидыш. — Лично я погреб.
Кабан ткнул его кулаком и покрыл трехэтажным матом. Чидыш злобно засопел, завозился в темноте.
Кабан продолжал изрыгать ругательства, когда из мрака вынырнул нож и вонзился ему в плечо. бандит вскрикнул. Чидыш еще несколько раз ударил его, пока, наконец, не попал в шею. Кабан всхрипнул, воздух со свистом втянулся в горло, и грузное тело завалилось на пол.
— Лады, — заключил Свежачок. — А теперь линяем.
И оба бандита, стараясь не шуметь, пригибаяcь… побежали к выходу. Им вслед прозвучало несколько выстрелов, пули просвистели над их головами, но беглецы благополучно добрались до двери и выскочили на лестницу. Взбежав по ступенькам, они оказались в помещении бывшего цеха. Тут тоже царили потемки, но все же было светлее, чем в гараже. Под самым потолком располагались узкие окна.
Впереди виднелась дверь, ведущая во двор. За ней всего минута бега до бетонного забора, перемахнуть который — плевое дело. А уж за забором — овражистый пустырь, где никакой Гаврила их не достанет.
Чидыш первым подбежал к двери. За ней послышался грохот задвигаемого засова. Чидыш ударил в дверь обеими руками, но она не поддалась. Побледнев, бандиты переглянулись.
— Нам кранты, — пробормотал Свежачок. Как бы в ответ на его слова до них донесся злорадный хохот. В оконном проеме показалось брыластое лицо Китайца.
— Что, сявки, отчалить хотели? — проквакал Китаец.
Чидыш выстрелил в него, но промахнулся. Лицо Китайца скрылось, но через минуту в другом оконном проеме показался пистолет. Грохнул выстрел, и Свежачок схватился за лодыжку. Оторвав руку от раны, он посмотрел на свои залитые кровью пальцы.
— Отходим назад! — крикнул Чидыш. Здесь, в просторном помещении бывшего цеха, укрыться было абсолютно негде. Для Китайца, стрелявшего из узких, как амбразуры, окон, они представляли удобную
