пишите заявление, приметы вещей укажите. Будут камеры хранения проверять, найдут – вышлют по указанному адресу. – Горелов лез из кожи, чтобы дело обернулось привычной перепиской между пассажиром и вокзалом.
– Как часто проверка?
– Через каждые десять дней. Последняя была двадцать восьмого.
Пассажир вопросительно посмотрел на жену. Денисов вмешался:
– Соседние ячейки проверим сейчас. Дежурный будет приоткрывать дверцы, не показывая шифр, а вы следите. Может, действительно найдем.
Механик в сердцах махнул рукой. Дежурный по камере хранения Порываев по кивку Денисова подошел ближе.
– Но вы же не знаете, на какой шифр заперты ячейки! – Потерпевший с сомнением взглянул на Денисова.
– В камере хранения есть ключи ко всем ячейкам. Один хранится у дежурного, второй – у механика. Открывайте, пожалуйста, с четыреста пятьдесят пятого.
Порываев словно ждал сигнала. Тревожно зазвенел зуммер.
– А дежурный, между прочим, тот же самый. При нем приходили, – как-то со средины продолжил свою мысль потерпевший, отходя с Денисовым в сторону. Жена его в это время как завороженная следила за хорошо отрепетированными движениями дежурного. – Вот вы спросили, кто был, когда мы в последний раз открывали ячейки. Я ведь о нем не подумал. А он был. Несколько раз мимо меня прошел… – Потерпевший незаметно кивнул на Порываева.
– Любопытно…
– Меня еще память ни разу не подводила.
«Что это за история с сумкой и портфелем, которые клали вместе, а нашли в разных ячейках? Выдумка Горелова, чтобы легче отделаться от потерпевших? А если нет? Выходит, кто-то специально перенес вещи в другую ячейку. Зачем? Чтобы потом взять. Но почему все цело?» Порываев проверил ячейки до угла отсека и теперь приближался к Денисову и потерпевшему по другой стороне ряда, ловко орудуя ключом- секреткой.
– …Вам не кажется подозрительным? Почему он подходил к нам, когда мы закрывали ячейку? Какая в этом была необходимость?
Денисов не ответил.
– Стойте! – неожиданно крикнула женщина. – Вот наши вещи! Сумка и чемодан!
Мужчина метнулся к ячейке:
– Они самые!
– Видите! – зашумел Горелов. – И ячейку-то правильно не запомнят! А все едут, едут… И шифр другой – четыре пятерки!
Потерпевший притих, он смущенно улыбался, пока жена проверяла вещи.
– Что это?! Я «молнию» застегнула до конца. Хорошо помню! Кинокамеры нет. Еще каких-то вещей… Хрусталя, баккара в серебре. Я его отдельно завертывала. Экспонометра…
– Испорченный был, искупался в Тыми прошлый год…
– …Духи. Ну и апельсины…
При упоминании об апельсинах механик нервно хрустнул нераспечатанной пачкой «Столичных».
– Вы лучше ищите! Если бы уж взяли, то все взяли, вместе с сумкой. Станет вам вор здесь с вещами располагаться, отбирать! Ждать, когда поймают! Он взял – и ходу!
«Надо вызывать следователя, давать ориентировки, – подумал Денисов, – как пишется „баккара“? С двумя „к“?»
1 января, 4 часа 20 минут
«Всем, всем. 31 декабря примерно в 21 час на Астраханском вокзале совершена кража вещей из автоматической камеры хранения. В числе похищенного – хрустальная ваза, баккара в серебре в виде чаши, закусочный прибор серебряный на восемь предметов, кинокамера „Кварц“, фотоэкспонометр „Ленинград“ – номера уточняются, флакон французских духов „Ле галон“ с изображением на этикетке парусного судна, деньги в сумме…
Прошу принять меры розыска преступников и похищенных вещей. Дежурный по отделу милиции на станции Москва-Астраханская.
1 января, 4 часа 40 минут
Следователь и эксперт заканчивали составлять протокол осмотра, когда в отсеке камеры хранения появился майор Блохин. Старший инспектор был не один – позади держались двое похожих друг на друга мужчин – отец с сыном.
– Кажется, еще кража, – объявил Денисову Блохин, – ну и подежурили мы! Наверное, по благодарности отхватим. – Он протер пальцами стекла очков и пристально посмотрел на Денисова. – Набрали шифр, а ячейка не открывается.
Денисов отвел взгляд: Блохин мог «пересмотреть» кого угодно.
– Может, перепутали шифр? Или ячейку?
– Вряд ли.
