Кацунума улыбнулся. Очень обаятельной улыбкой. Красные губы на бледном лице выделялись так резко, словно он подводил их помадой.
– Да что вы говорите! – приветливо сказал он. – Просто не верю своим ушам. Я уважаю ваше любопытство. Но боюсь, вы плохо представляете, где находитесь, если задаете такие вопросы.
– Простите, не понимаю. И где же я нахожусь? Уж объясните, будьте любезны.
– Как вы заметили, двери и окна заблокированы. Народу как сельдей в бочке, а места совсем чуть- чуть. – Он скользнул взглядом по моей коробке. – Вы, конечно, по-своему к этому подготовились, но посчитайте сами, сколько вокруг людей. Я уж не говорю о том, что у них в багаже.
– Понятия не имею, о чем вы.
Кацунума молча покачал головой. Верзилы за его спиной снисходительно улыбнулись. Повернувшись к одному из них, Омия взял портфель и положил к себе на колени.
– Вот уж не думал, что у такой солидной компании могут быть такие недогадливые менеджеры… – произнес Кацунума. – Ладно. Поговорим начистоту. Я пришел сюда не затем, чтобы отвечать на ваши вопросы. А затем, чтобы задавать свои. И это – банальный факт, на который даже обижаться нет смысла. Ну и конечно, хотелось взглянуть на знаменитого клерка-потрошителя…
– И это вы называете «разговором начистоту»?
– Ну, хорошо, – опять усмехнулся Кацунума. – Я отвечу на ваш вопрос. Но сперва расскажите о том, что известно вам.
– Наконец-то… – вздохнул я. – Что же вы хотите услышать?
– Все о смерти вашего президента Исидзаки. Все об этой трагедии, до мельчайших подробностей.
Я склонил голову набок.
– Странно…
– Что «странно»?
– В устах такого человека, как вы, «трагедия» звучит как «комедия».
Его лицо не изменилось ни на йоту.
– И какой же будет ответ?
– Господин Кацунума, я пришел сюда по приглашению ваших людей и, признаться, рассчитывал на большее понимание. Жаль, что между нами не получается взаимно полезного разговора.
Он повел подбородком. Омия приоткрыл портфель и выложил на стол журнал. Под крышкой портфеля блеснул металл. Пистолет. Я понял, что муж Охары ошибся: эти ребята никогда не «завязывали» с миром якудзы. Они просто маскировались.
Журнал этот, в полпальца толщиной, я знал хорошо. Поименный список служащих компании «Тайкэй», который, если приспичит, можно найти в любом магазине справочной литературы. Такие теперь времена.
Кацунума взял журнал со стола и пролистал его, как колоду карт.
– Прошу заметить, – сказал он, – что такое слово, как «взаимность», к нашим отношениям неприменимо. Не забывайте, с кем имеете дело. Я, например, могу прийти к вам домой и без всякого приглашения.
– Наверное, – кивнул я. – Только незваным гостям я, как правило, двери не открываю. И сразу звоню в полицию. Как и любой нормальный гражданин, не правда ли? Так что лучше вам от таких визитов воздержаться.
– Ну а как насчет ваших подчиненных? Если верить этому каталогу, с вами работает некая Мари Охара. А у нее, кажется, есть муж. Правда, супруги редко бывают вместе. Насколько я слышал, ей частенько приходится возвращаться домой в одиночку. По безлюдным улочкам Сасагая…
Значит, ребятки следят как за мной, так и за моим окружением. Начиная с того самого вечера, когда я разобрался с Кикумурой и его дружками. Хотя Кацунума уже наверняка пожалел, что для первого «знакомства» со мной выбрал такой неразумный способ. Оперативно, ничего не скажешь, – но многого узнать они не успели…
Вот что значит общество информации. Журналисты интересуются якудзой, якудза выслеживает журналистов. «Супруги редко бывают вместе», – сказал Кацунума. Похоже, они знают, где работает муж Охары. И наверняка в курсе, о чем Охара спрашивал Ёду по телефону.
– К сожалению, в конце месяца я увольняюсь. И никаких связей ни с компанией, ни с ее сотрудниками поддерживать не собираюсь. Я уже говорил об этом вчера.
– Да, это мы знаем. Но госпожа Охара вряд ли изменит свой обычный маршрут. И если, не дай бог, с ней случится какое-то происшествие, полицейского позвать она не успеет… А вам известно, во что превращается жизнь у женщин, которых насилуют смолоду?
– Уверен, в этом вы разбираетесь лучше меня, – сказал я. – Но вы говорили что-то насчет окон и дверей… Вы хотели сказать, что еще до происшествий с моими подчиненными какая-то трагедия может случиться со мной?
– О! Я смотрю, вы стали соображать быстрее.
– Виноват. Кстати, господин Кацунума, вы застрахованы?
– Застрахован?
– Или ваша фирма не интересуется вопросами страхования? Ну а я человек осторожный. Всегда страхуюсь, мало ли что… Особенно когда собираюсь на встречу с мафиозным начальством.
Кацунума опять рассмеялся. Видимо, до сих пор его никто так не называл.
– Существуют фотографии, – продолжал я, – на которых вы сняты чуть ли не в обнимку с одной очень важной персоной. Если такие снимки опубликуют, шансы этой персоны на ближайших парламентских выборах будут очень невелики. Я уж не говорю об ущербе, который нанесет подобная публикация имиджу всей его партии в целом… Коллекцию этих фото я собирал довольно долго. И если со мной что-нибудь случится, эти снимки будут разосланы сразу по нескольким адресам. А если конкретно – по адресам тех газет и журналов, которые заинтересованы в них больше всего.
Впервые за весь разговор Кацунума нахмурился. О том, что я могу быть в курсе его отношений с Норио Сато, он явно не предполагал. И теперь, очевидно, пытался припомнить, где и когда они вместе фотографировались. Мне не хотелось, чтобы он думал об этом слишком уж долго. В моей защите и без этого хватало щелей и дыр. Пора было резко менять тему.
– Господин Омия!
Услыхав свое имя, Омия вздрогнул и ошарашенно уставился на меня.
– Все хотел вас спросить… Вам тоже показалось, что в молодости мы где-то встречались?
Он ничего не ответил, но глаз не отвел.
Я положил на стол левую руку ожогом вверх.
– Вот и у вас тоже с рукой проблемы. Но лет тридцать назад, когда я смотрел на вас ночью, моя левая была забинтована…
Удивление пополам с ненавистью перекосило его лицо.
– А… Так это был ты?!
Его пальцы снова нырнули в портфель. Но я уже вскакивал на ноги, сжимая в руке трубу. На выдохе из меня вырвался крик – и сверкающая сталь, описав окружность, рассекла пространство перед глазами. Хрясь. Почему-то в последнее время я часто слышу звук ломающихся костей. Господину Омии придется погулять с загипсованной правой еще пару месяцев. Ни о чем другом подумать времени не было. Уже в следующий миг я увидел, как по другую руку от Кацунумы в мою сторону поворачивается еще одно дуло. Я снова услышал собственный крик. В длинном прыжке меж диванов я думал только о том, куда лучше поставить ногу. Очередной хруст костей, чавканье распоротой плоти. И еще через миг – тяжкий грохот пистолета об пол. Прижимая правую руку к груди, Сугино захрипел так, словно его пропускали через мясорубку.
Кацунума сокрушенно покачал головой. И десяти секунд не прошло, а парочка его компаньонов уже корчилась в судорогах на полу.
– Итак, господин Кацунума, – произнес я ему на ухо, приставив к горлу конец трубы. – Теперь вы поняли, на что способен клерк-потрошитель, если его разозлить. Даже простая вешалка в его руках может доставить окружающим кучу проблем. Плечо господина Сугино сейчас переломано в нескольких местах.
