его могучим обликом. Ронины молча поклонились.
— Хотя, насколько я знаю, за эти дни так ничего и не произошло, — лицо
— Да. Пока… ничего не произошло… — ответил Матахатиро. Как всякий наемный телохранитель, он хотел внушить хозяину, что сегодня они ручаются за его безопасность, но вот что будет завтра… Стоит хозяину вообразить, что ему более нечего опасаться, работа телохранителя мгновенно теряет ценность, и тогда — получай расчет и уходи.
Уловив смысл сдержанной реплики своего товарища, Хосоя важно добавил:
— Совершенно верно. Пока ничего не случилось, но кто знает, что будет дальше…
— Мне кажется, вы зря беспокоитесь. Видимо, я и сам в последнее время несколько сгущал краски, — сказал Кадзикава. — В самом деле, если спокойно поразмыслить, с чего бы вассалам князя Асано меня ненавидеть? Во время того происшествия в замке любой бы на моем месте поступил точно так же.
Утром четырнадцатого числа третьей луны Кадзикава пришел в замок немного раньше обычного, на исходе первой трети часа Дракона,[46] и сразу же направился в Средний зал. Через некоторое время от посланников императора и государя-инока доставили дары для Кэйсё-ин, матушки сёгуна Цунаёси. Как поверенному в делах Кэйсё-ин во время ее отсутствия, Кадзикаве следовало получить аудиенцию у посланников, дабы засвидетельствовать им свою признательность.
Прежде всего, нужно было разыскать главного церемониймейстера Киру и условиться с ним о времени встречи с посланниками. Для этого Кадзикава направился к Большому залу, предоставленному посланникам для отдыха. Но Киры нигде не было видно, поэтому Кадзикава изложил свою просьбу князю Асано Такуминоками, который ожидал начала церемонии перед входом в Большой зал. Как только
Первый удар Такуминоками нанес сзади. В испуге Кира обернулся и получил второй удар, на этот раз по лицу. Князь не переставал размахивать мечом, даже когда Кира упал, но в это время Кадзикава уже крепко обхватил его сзади.
Под возбужденный галдеж присутствующих Кадзикава потащил князя из Сосновой галереи в сторону Большого зала, а затем через внутренний дворик до галереи перед Ивовым павильоном. Чтобы преодолеть такое значительное расстояние, удерживая другого человека, требуется недюжинная физическая сила.
Пока Кадзикава волок князя, тот, ругая Киру подлым и малодушным, беспрестанно повторял, как он жалеет, что ему не удалось убить своего обидчика. Он требовал, чтобы Кадзикава отпустил его, обещая, что ни на кого больше не будет набрасываться, но
Дойдя до этого места, Кадзикава неожиданно понизил голос до шепота:
— Я вам сказал, что любой на моем месте поступил бы так же, но в том-то и дело, что тогда никто и пальцем не пошевелил.
Это было сказано очень тихо, но по лицу Кадзикавы было видно, что он очень доволен и гордится своим поступком. Заговорщическим тоном он продолжил:
— Даже когда господин Кира упал, ни одна живая душа к нему не подбежала. Все застыли, как громом пораженные. Только когда я схватил его светлость Асано, тогда уж все, конечно, бросились к Кире.
— Да уж, — поддакнул Хосоя, — такие нынче людишки пошли. А ваши действия поистине заслуживают высочайших похвал.
Матахатиро заметно помрачнел. Он подумал, что одно только бахвальство, с которым Кадзикава рассказывал о своем поступке, уже могло бы служить достаточной причиной для мести со стороны ронинов Асано.
Словно заметив ледяной взгляд Матахатиро, Кадзикава поспешил вернуться к прежнему оправдательному тону.
— Многие говорят, что я совершил деяние, постыдное для самурая. Хорошо им так говорить, когда уже разобрались что к чему. Да тут еще и эта прибавка к жалованию… Поймите, это произошло в замке сёгуна, и произошло так внезапно! Остановить человека, который в такой ситуации решился обнажить меч — разве это не в порядке вещей? Да если бы оружие вынул Кира, я бы и Киру схватил… Конечно, мне очень жаль, что поступок князя привел к уничтожению всего рода Асано, но еще раз повторю: как верный слуга рода Токугава я всего лишь пресек бесчинство в доме моего сюзерена. Это вовсе не означает, что я благоволил какой-либо одной из конфликтующих сторон. Надеюсь, что ронины покойного князя тоже это понимают… Как вы полагаете, у них ведь нет причин охотиться за мной? — вопросительно взирая на телохранителей, Кадзикава набил еще одну трубку.
— А как же письмо с угрозами? — спросил Хосоя.
— Ах, это… — Кадзикава закурил от тлеющих в кувшине углей и перевел взгляд на Хосою. — Так это письмо я и имел в виду, когда сказал, что сгустил краски. Сами посудите, если бывшие вассалы князя Асано и впрямь задумали бы выместить на ком-то свое недовольство несправедливым, по их мнению, решением судьбы своего господина, то, наверное, обратили бы свой гнев или против Киры, или против старейшин, которые выносили приговор. Как говорят актеры, моя роль в этом действе была второстепенной. Я вообще по своему характеру на главные роли не гожусь. С этим письмом не иначе кто-то пошутил. Сейчас по городу много слухов ходит о том, что ронины князя Асано задумали штурмом брать усадьбу Киры. А кто-то решил, прикрываясь этими слухами, сыграть со мной злую шутку. Будь это все всерьез, так наверняка за время вашей службы здесь уже что-то случилось бы. Но ведь ничего же не было…
— Позвольте, но как же тогда объяснить то недавнее нападение на берегу реки? — сказал Матахатиро. Это был его козырь, который он не выкладывал до последнего момента. Главное — не дать Кадзикаве почувствовать себя в полной безопасности, иначе с работой придется распрощаться.
Кадзикава нахмурил брови.
— Кто вам об этом рассказал?
— Случайно услышал от ваших слуг…
— Я запретил кому бы то ни было говорить об этом, — недовольно сказал Кадзикава, но тут же взял себя в руки. — Хорошо. Значит, вы все знаете… Поначалу я не сомневался, что нападение подстроили ронины Асано. Собственно поэтому я и попросил прислать мне охрану… Но это не так.
— Вы подозреваете кого-то другого?
— Нет. Нападавший был один. Из-за этого письма я думал, что он связан с ронинами Асано. Но теперь я все больше склоняюсь к тому, что это был просто ночной грабитель.
Похоже, что Кадзикава не помнил о существовании человека по имени Сигэнодзё Исигуро. Матахатиро и Хосоя переглянулись. Разумеется, они не собирались выкладывать Кадзикаве все, что им известно. В определенном смысле Исигуро теперь тоже обеспечивал им заработок.
— Ваша светлость, вы позвали нас, чтобы что-то сообщить? — спросил Матахатиро.
— Да, конечно, — спохватился Кадзикава. — Я собираюсь в гости. Вместе с племянницей мне необходимо съездить в усадьбу господина Хаттори, которая находится в пятом квартале.
— Когда?
— Послезавтра. Я какое-то время не выходил за пределы дома, поэтому очень хочу воспользоваться этим приглашением и на всякий случай попрошу вас меня сопровождать.
Для возвращения из усадьбы Хаттори были вызваны паланкины. Первыми в процессии шли Матахатиро и Сасити, за ними несли два паланкина, в которых сидели Кадзикава и Тика. Замыкали шествие Гэндаю Хосоя и третий сын Кадзикавы Хёбу. Они уже прошли полдороги, когда начало смеркаться.
Осенние вечера недолги: вслед за сумерками тут же наступает темень. Носильщики опустили
