Началось прощание. Наталья впервые увидела родителей Елены, первыми обходивших гроб. Еще совсем нестарые люди, но горе превратило их в стариков. А вот и Визиров. По его плохо выбритым щекам катились слезы, он театрально прижался к кресту на крышке гроба и громко, со всхлипами, стал просить прощения за нанесенные покойнице обиды. Кто-то потянул его в сторону, подвел к руке священника. Алексей, будто ничего не видя, приложился к ней и, обхватив голову, отошел.
Наталья подошла к гробу одной из последних. Положила букет нежных роз. Грустно покачала головой.
Запел хор, гроб вынесли из церкви, и траурная процессия медленно двинулась в глубь кладбища. Скорбные лица заметно оживились. Трое весьма солидных мужчин начали тихо переговариваться о чем-то, явно не относящемся к прошедшей церемонии. Человек пять, и вовсе не стесняясь, разошлись в стороны и с нескрываемым любопытством поглядывая по сторонам в поисках могил известных людей или знакомых. Наталья понимала, что это общее оживление – вовсе не черствость и толстокожесть всех участников действа, а просто вполне закономерная реакция на только что пережитое. Да и вообще, отпевание имеет не столько печальный, сколько трогательный и торжественный характер, в нем нет места гнетущей душу скорби и безнадежного отчаяния. Даже одежда священника светлая, а церковный чин не усиливает скорбь, не возбуждает безудержного плача. Тем не менее такое нескрываемое равнодушие к чужой смерти возмутило ее не меньше, чем показное Визировское витийство.
Однако спектакль еще не закончился. Когда гроб начали опускать в могилу, Визиров взвыл как заправская плакальщица в классической греческой трагедии, бросился к открытой могиле, будто намереваясь быть погребенным вместе с Еленой, но был, разумеется, остановлен. Тогда он бухнулся на колени, трясущимися руками вытащил из-за пазухи черный бархатный футляр. На полированную крышу посыпались сияющие в лучах солнца, словно слезы небесных ангелов, бриллианты. Они звонко ударялись о твердую дубовую поверхность, отскакивали от нее, подпрыгивали, разбрасывая в полутьме могилы снопы искр. Следом полетели комья земли…
Рядом кто-то потрясенно ахнул, за спиной раздался сдавленный вскрик, а Наталья лишь досадливо поморщилась. Какая низкопробная мелодрама, пусть даже и искренняя.
Над могильным холмиком поставили добротный крест. Рядом уложили цветы и фотографию Елены. Рыдающего Визирова подхватили под руки двое дюжих молодцев и осторожно повели к выходу.
Наталья уже открывала дверцу машины, когда кто-то осторожно дотронулся до ее руки.
– Пройдемте, девушка, – прошептали над ухом.
Она вздрогнула и стремительно обернулась.
Перед ней стоял улыбающийся Владимир.
– Извини за глупую шутку, – жизнерадостно сказал он. – Уж больно ты грустно выглядела, хотелось развеселить. И первое, что пришло в голову, – этот дурацкий розыгрыш.
– Да уж, – сразу же успокоившись, усмехнулась Наташа, – шутка действительно дурного тона. Впрочем, здесь этим все грешат. Ты ведь, наверно, видел, какую оперетку Алексей устроил?
– Нет, только в самом конце подошел… Подвезешь меня до управления?
– Конечно.
Она вывела машину со стоянки и покосилась на Владимира.
– А ты как тут оказался?
– По долгу службы, – неопределенно ответил он.
Наталья обиженно отвернулась.
Не очень-то ей и нужны его секреты, хотя, если дело касается рисунков – а ведь ясно, что именно так, – мог бы и рассказать что-нибудь. В конце концов, ведь только благодаря ей он узнал, что существует еще целая серия подделок.
А он молчал вовсе не потому, что сохранял некую служебную тайну. Никакой тайны попросту не было. Был тупик. И оттого, безо всякой надежды, Воронцов заглянул сюда, благо был как раз неподалеку: вдруг хоть что-то всплывет чудесным образом. Не всплыло. Чуда, как и следовало ожидать, не произошло.
Как назло, сейчас все улицы были забиты пробками. Машина двигалась как черепаха. Наталья зевнула и для того, чтобы прервать затянувшуюся паузу, сказала:
– Знаешь, я на кладбище видела очень любопытную могилу Соньки Золотой Ручки. Она действительно так популярна?
– Сонька жила обманом, поэтому спустя сто лет мы почти ничего не знаем о ней достоверно, – ответил Воронцов. – А в тюрьму попала из-за мужчины, взяла на себя вину молодого любовника.
За мостом пробка рассосалась, и Наталья прибавила скорость.
– В общем, мексиканская мелодрама, – подвела итог Наталья.
– Воровской мир любит романтические истории, – согласился Владимир.
– Но эту сентиментальную даму все-таки посадили.
– Да, хотя на самом деле даже начальство Сахалинской каторги не было уверено, что срок там отбывает именно Соня, а не подставное лицо. Во всяком случае, с Сахалина она бежала трижды. В первый раз ее просто вернули и пожурили, после второго – заковали в кандалы, это была первая закованная женщина в истории каторги! На третьей попытке, совершенной то ли в одиночку, то ли с любовником-убийцей, Соня сломалась, смирилась и стала содержательницей квасной, развлекала местных жителей. А последние годы доживала в Москве у дочек, которые успешно выступали в оперетте. И когда чекисты расстреляли ее любовника, ездила по улицам в открытом авто и разбрасывала деньги на поминки мужа. Но это уже легенды чистой воды, такой же чистой, как те бриллианты, которые она воровала.
Упоминание бриллиантов снова вернуло Наталью к событиям на кладбище. Дорога сворачивала влево. Она крутанула руль.
– Знаешь, мне что-то не…
На скорости шестьдесят километров в час машина продолжала двигаться по прямой. Ровнехонько на стоящий у обочины Hummer.
Наталья судорожно вцепилась в руль, пытаясь выровнять машину, из всей силы жала на тормоз, но автомобиль летел вперед. Из крайнего левого ряда по четырехполоске. Справа с визгом затормозил грузовик. Его радиатор промелькнул буквально в метре от лица Владимира.
Еще миг, и они на полном ходу врежутся в трехтонную махину…
Он резко дернул ручной тормоз.
Вззз…
Бум!..
Скрежет, звон разбитых фар…
Шипение подушек безопасности…
Тишина. И тут же обиженный вой хаммеровской сирены…
Бледное, словно восковое, лицо Наташи, капельки пота на ее виске, огромные, полные ужаса глаза.
Спустя полчаса она безропотно села в служебную машину ДПС и дала отвезти себя домой, поднялась в квартиру, легла в постель… И клятвенно пообещала завтра же с утра нанять телохранителя.
Глава 19
Наталья вышла из машины возле храма Христа Спасителя – после происшествия ее BMW отправилась в автосервис на специальный, единственный в городе испытательный стенд и вернуться оттуда должна была еще не скоро, поэтому охранник, прибыл со своим транспортом. Они вместе пошли к пешеходному мосту, Наталья впереди, охранник – за спиной. Вчера весь день, пока она пролежала в постели, и сегодня с утра Володя убеждал и уговаривал отказаться от этой поездки, но она настояла на своем. Ну, положим, посидит она дома день-другой, если б этим все и завершилось, тогда – конечно. Но ведь совершенно не ясно, когда
