Они въехали на Золотой мост. Силач выключил зажигание, и наступила тишина. Вокруг плыла густая, непроницаемая, как вар, темнота. В наступившей тишине оглушительно стрекотали цикады.
Невидимая вода тихо журчала в цементном ложе магистрального оросительного канала. I
Они вылезли из машины и прислушались к этой мирной! ласковой тишине, объемлющей мир.
Тура достал из кармана пистолет, отнятый у Соатова, и показал Силачу.
— Вот вся наша артиллерия. Боюсь, что у наших оппонентов будет лучшее огневое прикрытие.
— Да-те-с, — усмехнулся Силач. — Да и стрелять-то мы имеем право в том случае, если они первыми применят оружие. Боюсь только, тогда уже и стрелять некому будет.
Тура меланхолично заметил:
— Все зависит от того, успеет ли вовремя приехать Тулкун.
— Ну, не совсем так, — успокоил Силач. — Они выехать на трассу могут только через этот мост. А отсюда, даже убив нас, они со своим липовым коньяком никуда не денутся.
— Интересно знать, как это ты им помешаешь? — осведомился Тура.
— Очень просто. Грузовик — да еще с ящиками коньяка — оросительный канал никогда не форсирует! Только по мосту они могут прорваться.
— А если они нас убьют? — рассудительно сказал Тура. — Им ничего не мешает сбросить Автомотрису и выехать на дорогу.
— Но для этого им надо переехать мост, — сказал Силач. — А этого
Тура хотел спросить его о том, как он им помешает, но со стороны новой длинной, благоустроенной дороги из Дарвазы послышался тонкий треск мотоцикла, на который наползало, глушило его тяжелое урчание большого грузовика.
— Ну вот, видишь, и пожаловали наши гости, — сказал Силач. — Значит, так. Ты идешь сюда, а я остаюсь с Автомотрисой на мосту.
Он быстро скрутил из протирочной тряпки длинный фитиль, свинтил крышку бензобака и окунул тряпку в горючее. Потом вынул ее наружу и положил на крышу машины.
— Не боишься испортить краску? — догадываясь обо всем, но как бы шутя, спросил Тура.
— Я думаю, что ей уже больше ничего не повредит, — пожал плечами Силач. — Мы долго с ней ждали этого часа. Иди и останови их на дальних подступах. Через мост они не проедут, это я тебе говорю точно.
За отдаленными отрогами скал взметнулись всполохи света, и наконец на прямой участок перед мостом выехал мотоцикл с коляской. Тура видел, что за рулем сидит человек в милицейской форме, а сзади, на небольшой дистанции, двигается большая крытая машина. Она ехала не спеша, осторожно, оберегая свою хрупкую поклажу.
Мотоциклист далеким лучом фары ощупывал дорогу. Было слышно, как коляска подпрыгивала на досках, которыми был выложен подъезд к мосту.
— Пора, — Тура легонько похлопал Силача по плечу и побежал навстречу мотоциклу.
— Проверка, — он показал рукой на обочину.
— Свои, — крикнул мотоциклист. — Не видишь?
Халматов узнал голос Алишера Гапурова.
— Проверка! — еще громче крикнул Халматов. Алишер затормозил, он, видимо, никоим образом не мог представить себе встретить здесь постового, ведь еще час назад, когда они ехали в Ак-Су, никого тут не было! Крытая машина остановилась метрах в ста от моста. Фары на.ней выключили, горели только подфарники.
— ОБХСС, не видишь? — крикнул в темноту Алишер.
— Попрошу документы.
Не выключая фары, плохо видя все, что находилось внизу, вне освещенности, Гапуров подошел и увидел Туру.
— Устоз! — Алишер растерялся.
— Ну что, Алишер? Сопровождаешь караван?
— Понимаете, устоз, — он быстро забормотал. — Понимаете… Мне велел Равшан выехать. Я не знаю… С ним говорил Рахматулла-ака… Равшан — старший, он сказал…
— Я тебя понимаю, Алишер, я тебя давно предупреждал.
— Я помню, — ответил обреченно Алишер. — Что теперь делать?
— Оружие с тобой?
— Что вы, устоз? — Алишер вернулся к мотоциклу и заглушил его. И прежде чем он выключил свет, из кабины грохнула по ним автоматная очередь.
Тура рванул на себя Алишера. Оба упали в темноту. На грузовике взвыл стартер, и машина двинулась к мосту. Фары осветили стоящую поперек деревянного моста Автомотрису и прикрывшегося за ней Силача. В руке он держал смоченную бензином тряпку.
Грузовик на первой скорости ехал прямо на них, и тогда Силач, выхватив из кармана зажигалку, чиркнул кремнем и поднес к тряпке, сразу же вспыхнувшей голубым ярким пламенем. В тот же момент снова раздалось несколько выстрелов из машины. Силач схватился за плечо — видно было, как мучительно сморщилось его лицо. Он крутанул тряпку, чтоб она разгорелась, и, уже не глядя на Автомотрису, размахнулся и с лета кинул в бензобак пылающий факел.
Одно мгновение отделяло черноту ночи от ослепительной вспышки. Взорвалась Автомотриса и разнесла сразу половину моста. Пропитанные креозотом палки вспыхнули в один миг. И тут же с двух сторон донесся шум моторов. Со стороны Мубека приближалась легковая машина. А крытый грузовик потянул малой скоростью задним ходом выше от края, на берег, из-под рушащихся перед ним балок. Дорога на трассу была окончательно и безвозвратно уничтожена.
Затем все стихло. Только огонь с треском пожирал сухое дерево. Искры подхватывал быстротекущий арык и нес прочь.
В грузовике, видимо, совещались. Удирать отсюда можно было только в сторону Дарвазы, в тупик, но совсем непонятно, что было делать с ящиками липового коньяка.
С минуту на минуту оттуда должен был подоспеть Тулкун Азимов. Тура под прикрытием деревьев приблизился почти вплотную к грузовику и двумя выстрелами пробил один из баллонов. Воздух с шипением рванул из разорванной камеры. Грузовик наклонился.
Мост еще горел.
Тура взглянул назад, но вместо выбирающегося из-под обломков Силача увидел затормозившую на самом краю канала легковушку. Из нее вышло несколько человек в темной форме, в фуражках с кокардами, в петлицах блестел металл. Они были похожи на лесников или пожарных.
Кто-то из них о чем-то крикнул Туре, но он не расслышал. Вновь прибывшие действовали суетливо. И вдруг в еще ярком свете горящего моста Халматов опознал тощую спортивную фигуру Нарижняка. Он с каким-то еще человеком тащил из воды тело Силача.
Из грузовика снова раздались выстрелы. Прокурорских первой же серией разметало по дороге — они нырнули в спасительную темноту, и Халматов закричал:
— Нарижняк! Это я, Халматов! Что там с Силовым?
Почти сразу же донесся тонкий напряженный голос «важняка»:
