размотавшись, спускается вниз по шоссе. Здесь дорога круто переломилась — начинался подъем. Прошитая строчкой разделительной полосы, она шла словно на уровне глаз. Встречного движения не было.
— Как назло, ни одной машины… — сказал Тура. — Вряд ли они станут стрелять при посторонних…
На ровном участке «Москвич» снова стал догонять их.
— Эй, ребята! — обратился к ним Тулкун-ака. — Кому же это вы так помешали? Кто их послал?
— Не знаю, — сказал Тура. — Думаю, что это дело рук Иноят-ходжи. У него ведь тоже было два выхода…
Силач заметил:
— По делу его сына мы как свидетели не допрошены…
— Вот-вот! — подтвердил Тура. — Если бы мы сейчас остались на дороге, то наши обвинительные показания умерли бы вместе с нами. Не добивать же на старости лет дедушку Иноят-ходжу, отдавшего жизнь созданию квалифицированных юридических кадров…
Дорога стала скручиваться в предгорный серпантин, и здесь, на подъеме форсированный мотор патрульного «Москвича» 13-47 стал показывать себя. Огни фар приближались.
— Тулкун-ака, не поднимай голову, лежи на сиденье смирно, — сказал Силач.
— Сынок, я старый человек, мне стыдно прятаться от убийц. Как Бог даст…
Тура перебил его:
— Старый милиционер надеется не только на Бога.
— Так! — остановил их Силач. — Приготовьтесь. Сейчас будет один из главных аттракционов.
Дорога под прямым углом сворачивала направо, и как только огни преследующего автомобиля скрылись за поворотом, Силач затормозил, и Тура увидел, что правая часть дороги загорожена строительным тамбуром. За обочиной открывался крутой спуск в ущелье. Силач выключил свет и остановил машину в самом узком месте между отвесной скалой с одной стороны и строительным тамбуром с другой. В наступившей тишине был слышен рев приближающегося мотора. Ночная темнота за поворотом сзади постепенно наливалась жидким светом приближающихся преследователей, и через секунду «Москвич» с ревом выскочил из-за скалы. Пронзительный визг тормозов — Силач включил свет и первую скорость, и тихо поехал из узкой щели, загораживающей дорогу. Водитель патрульной машины, тот, что никогда не уставал, уже не имел времени для выбора. У него оставался единственный шанс — проскочить на скорости по обочине. Автомобиль и тамбур перекрывали ему движение. Он дернул резко руль налево, пытаясь пролететь мимо тамбура, на мгновение колеса зависли над пропастью. Было видно, как бешено прокручивается заднее колесо, срывая куски щебня и глины, и вдруг, мгновение покачавшись, «Москвич» задрал капот и, перевалив срез дороги, рухнул в ущелье. В свете фар было видно, как по косогору летит машина вниз. Ударившись о первый выступ скалы, она развалилась на куски. Отдельно летел двигатель, крутились оторвавшиеся колеса, из лопнувшей, как скорлупа, кабины, выпало тело. Длинные синие искры, высекаемые из камня падающими металлическими частями машины, гаснущий постепенно свет огней и тяжелый удар внизу, мгновенная тишина — и ослепительный, красно-синий сноп пламени из взорвавшегося бензобака осветил темную пропасть. Через мгновение огонь спал, залив округу багровым светом горящего масла и обшивки…
Тура, Силач и Тулкун стояли на краю дороги и глядели вниз, туда, где чадно догорало то, что минуту назад былс патрульной машиной 13-47 и ее экипажем.
Тулкун покачал головой и сказал:
— Старики наши говорили: «Кто облачился в ненависть, перепоясался завистью, обулся в сапоги мести, надел на глаза колпак ярости, тот помчался за смертью…»
С ревом резала машина повороты черной дороги. Белая строчка посреди шоссе превратилась в непрерывную линию. Недалеко от Дарвазы догнали колонну тяжелых грузовиков. Они шли вплотную, затрудняя обгон. Силач отыскивал между ними щели, резким рывком налево, вперед, направо кидал Автомотрису, выигрывая километры скоростного хода. Туре казалось, что заднее крыло на поворотах чиркает о каменное невысокое ограждение обочины над кручей. Со скал над дорогой склонялись ветки шелковицы, черно-серой от пыли и автомобильного выхлопа.
Они выскочили на перевал — отсюда было уже рукой подать до Золотого моста. Тулкун Азимов попросил остановить машину.
— Послушайте меня, мальчики, — сказал он. — Нам одним ничего не сделать. По-моему, заварилась очень серьезная каша. Надо дождаться грузовиков, которые мы обогнали, — они должны ехать на Урчашму. Я поеду с ними и соберу всех, кого смогу. Пускай с охотничьими ружьями. Кого-нибудь найду, попрошу Файзыбаева, местного замначальника по службе. Он хороший парень.
Тура нетерпеливо перебил:
— И что, как мы свяжемся?
— Вы езжайте в Ак-Су. Здесь треугольник. Никаким образом мимо Золотого моста мы разъехаться не можем. Я жду от тебя звонка с коптильного завода, там телефон был. Как только ты мне звонишь, я выезжаю к вам навстречу. Встретимся около Золотого моста. Чтобы они ни придумали, проехать мимо этого места они не смогут.
Силач сразу же включился:
— Старик дело предлагает.
— Пожалуй, у нас нет другого выхода, — согласился! Тура.
Через несколько минут показался головной грузовик. Силач вышел на дорогу, широко расставил руки, остановил колонну, быстро поговорил о чем-то с водителем и замахал рукой:
— Тулкун-ака, иди, тебя ждут.
Старик сделал шаг к Туре, прижал его к сердцу.
— Сынок, желаю тебе удачи…
И пошел к кабине грузовика.
Через минуту концевые огни колонны исчезли в сторону Урчашмы. Тура и Силач влезли в Автомотрису. Силач сплюнул на руки, потер ладони и сказал:
— С Богом, помчались!
Крутанул стартер, и машина рванула в ночь.
Через пятнадцать минут они выехали к Золотому мосту.
Он выглядел так же убого, как всегда. Пропитанный креозотом настил, казалось, хранил след всех сотен тысяч покрышек, касавшихся его.
— А теперь ничего не говори под руку и будь спокоен, — Силач круто повернул руль на Старую дорогу. — Где эта коптильня на въезде в Ак-Су? Смотри только, чтоб не проехать. Эх, Тура, если бы с нами был сейчас Большой Кореец!
Из газет:
Рыбокоптильный завод — несколько маленьких низких построек — не был виден с дороги. Автомотриса легко могла проскочить его, если бы не высокая узкая труба — она стояла как бы на пустыре за забором.
Тура и Силач вышли из машины.
— Сюда, — Тура, проверяя, мигнул карманным фонариком, который нашелся в Автомотрисе. — Только, похоже, из тех, кто нам нужен, никого уже нет.
Маленькая проходная казалась заколоченной, дверные ручки снаружи отсутствовали, как и вывеска с названием. Ворота были закрыты.
— Заедем с переулка.
