Мурадова покачала головой, грустно улыбнулась:
— Ты видел труп этого охотника в морге, которого привезли вместе с Пуховым? — спросила она.
— Сейфуллин? Несчастный случай на охоте?
— Чушь! Это никакой не несчастный случай.
— Бураков произвел проверку. Сейфуллин поехал с приятелем на ночную охоту. На качкалдаков. В темноте качнул лодку, прикладом случайно ударил о днище. Ружье — старое, спусковой механизм изношен. Экспертиза удостоверила. В результате — выстрел…
— Сейфуллина убили! — сказала Мурадова с горечью.
— Закатили ему в лоб полный заряд дроби. На берегу. У метеостанции. Принародно! И свидетели есть! Человек десять, а, может, пятнадцать, которые приехали за рыбой. Но они ничего тебе не скажут.
— Откуда тебе это известно? И про выстрел, и про свидетелей? — Он остановил машину недалеко от Судебно-медицинской экспертизы.
— Все знают!
— В том числе и вдова?
— Конечно!
— Вот ты и попалась, — Тура легко похлопал Анну по руке. — С ней тоже разговаривали. Она даже не намекнула на то, что ее мужа убили!
Анна рассмеялась:
— Господи! Да она боится! Я именно от нее и слышала об этом!
Саматов был сбит с толку.
— Поэтому я и говорю: ничего вы не знаете о здешних трагедиях! Сколько людей гибнет! И все списывают на несчастные случаи!
— Закон всеобщего молчания?
— Конечно! Сейфуллина убили, потому что он знал больше, чем требовалось, и не хотел держать язык за зубами… Ты поговори сам с этим очевидцем…
Анна вышла из машины и пошла к себе.
Дача Садыка Баларгимова не была роскошной — хозяин Берега довольствовался в жизни простым: безыскусный интерьер, немудреная одежда, неприхотливый стол.
Любовница Баларгимова — не поражающая воображение молодая женщина — уложила дочь спать, выключила свет, вышла на кухню.
Садык Баларгимов и его гость — майор Бураков как раз вставали из-за стола. У них шел серьезный разговор, он уже заканчивался.
— …Фамилия-то твоя все равно в допросах упоминается. Как ты не понимаешь! — говорил Бураков.
— Да плевал я на этого Хаджинура Орезова!.. — возмутился Баларгимов. — Подумаешь! Выйдет он на меня из-за того, что два года назад Мазута подрезали! Так Мазуту заплатили! И он сказал, что ничего не знает! Претензий ни к кому не имеет!
— Но фамилия-то твоя осталась! Саматов все равно на тебя выйдет. Или его новый зам, который приезжает. Тоже битый, прожженный… У них одна зацепка. Бинокль и фотоаппарат Пухова подбросил враг Мазута!
— Так пусть она исчезнет! Зацепка! Вместе с делом!
— Легко сказать!
— Ты-то для чего?
— Зачем тебе нужно было подкладывать пистолет именно Мазуту?
Баларгимов зашелся:
— Зачем? Чтоб знал, что хозяину надо отстегивать! Ты же деньги хочешь получать? Хочешь! Большие звезды на погонах носить хочешь? Так? Хочешь рыбку съесть и на хер не сесть… Так не бывает! Запомни! В жизни за все надо платить!
— Да много вы платите?!
— Дочке своей, инвалидке, лекарства покупать из-за «бугра» на валюту хватает?! Ты зачем ко мне пришел? На дачу посмотреть? Или посоветоваться?!
— И то, и другое!
— Так я тебе все сказал! Иди и думай! Все думайте… Да, ладно! Не расстраивайся. Может, выпьешь? — Баларгимов резко сменил тон.
— Нет, нет… Мне на работу! — Бураков никак не мог еще отойти после разговора. — И с Сейфуллиным не чисто! Чье ты ружье бросил в воду, знаешь? Саматов, он все поднимет! Недаром тебя вызвал!
— С Сейфуллиным — мои проблемы. Я знаю, как себя вести!
Говорившие поднялись из-за стола и вышли в гостиную. Впереди, сопя, вытирая со лба пот, шел Бураков.
— Где там его кабинет? — спросил Баларгимов. — Наверху?
— Саматова? — переспросил Бураков. — Да, на втором…
Тура в кабинете сидел за бумагами, когда в дверь постучали.
— Войдите!
— Баларгимов Садык… Меня вызывали по делу Сейфуллина…
В Баларгимове не было ни робости, ни страха. Подвижный, с острыми глазами, не лезущий за словом в карман. Он сел, не спрашивая разрешения.
— Расскажите, как это все произошло с Сейфуллиным… — спросил Тура.
— Да мне его, дурака, самому жалко, — начал Баларгимов. — А как вышло?
Он не успел ответить — в приемной послышался громкий, такой знакомый Туре голос из давешней его, дотюремной жизни.
Гезель что-то ответила. Дверь в кабинет распахнулась и — Тура вздрогнул! — на пороге стоял улыбающийся Силов.
Тура хотел подняться навстречу, но Силов мгновенно оценил ситуацию:
— Все в порядке… — Тихо, чтобы не мешать, прошел в угол к свободному стулу. — Я тут пока посижу…
— А как вышло? — повторил Садык Баларгимов.
Он только на долю секунды внимательным взглядом коснулся вошедшего и снова превратился в грубоватого рыбака, рубаху-парня, которому нечего скрывать.
В кабинете встретились достойные противники.
— Можно, начальник? — он достал сигарету, показал Туре.
— Курите.
— …Пошли в ночь. На качкалдаков. Птица, известно, глупая… — Баларгимов прижег сигарету, затянулся. — …Плывем! Я на веслах, Сейфуллин с заряженным ружьем на носу. Прикурил, как я вот сейчас… Перегнулся, стал мне давать… Ну и качнул лодку! Тут сразу и рвануло!.. Я — в воде! Где Сейфуллин, где лодка…
Тура и Силов внимательно слушали.
— …Отплыл немного, чувствую — дно. Встал! Кричу: «Ты где?»… А темно! Мы ушли метров на сто от берега. Хоть глаза выколи… Где его искать? Сам мокрый. Все у меня утонуло. Думаю: «Э, не маленький! Сам выплывет…» Дрожу! Еле домой добрался. На другой день никуда не ходил. А на второй день прихожу к жене его, спрашиваю: «Сашка дома?» Она: «Нет!»
— Заявили в милицию? — спросил Тура. Баларгимов качнул головой:
— Нет! Подумал: «Может, нажрался с радости, что не утоп. Спит где-нибудь!» Потом уж пошел. Написал объяснение Буракову. Возили на место. Я показал. Там под водой камень. И ружье там нашли. И рюкзак.
— А что с вашим ружьем?
— В рюкзаке осталось. Так и не собрал его.
— Вы член общества охотников?
— Был. Сейчас уж выбыл. Думаю снова вступить… А что этой бабе надо — жене Сейфуллина? На меня что ли бочку катит? Да если б я его уделал, зачем бы я к ней пошел! Она и не знала, что он на охоте, и с кем! Я сидел бы дома, молчал в тряпочку…
