Помогите… — вполголоса произнёс мужик. — Умоляю, помогите ради Бога.
Да что, что произошло? — переспросил мужика Андрей. Клоп помог ему подняться и отряхнуть снег с тулупа.
К нам разбойники в дом ворвались, принялись нас с сыном бить, и даже жену. Жена с сыном без сознания от побоев в сенях лежат, а мерзавцы эти всё в доме вверх дном переворачивают. Чего ищут-то, но мы бедные и нет у нас ничего почти, из ценного — коровка только… — тараторил мужик, едва переводя дыхание. — Я вот сумел убежать и тут же завидел свет ваших фар. Скорее, пожалуйста, скорее… Вчетвером мы с ними сладим! — мужик имел в виду нас с Андреем, Клопа и себя. — Чем угодно отблагодарю, — лопотал мужик и на его глазах навернулись слёзы, — коровку вам отдам… Умоляю, спасите нас!
По словам Шталенкова — лучшего друга Клопа, Клоп был человеком очень добрым и отзывчивым. Хотя человеку, впервые его увидевшему, конечно показалось бы, что он не способен к проявлению хоть каких-то человеческих чувств, потому что лицо его было непроницаемо каменным. Но каменным оно было от того, что Клоп был ветераном двух войн — афганской и первой чеченской и повидал в жизни своей немало видов. Шталенков рассказывал, что больше всего в жизни Клоп ненавидел насилья над невинными. Ещё дядя Дима как-то рассказал нам, что именно Клоп вытащил его раненого на себе, рискуя собственной жизнью, из той ужасной бойни в Афганистане, в которой его и контузило. Поэтому и сейчас, видя беззащитного с круглыми от страха глазами слабого мужичонка, он не мог махнуть рукой и не помочь.
Ладно, мужик, выдохни. — Сказал Клоп, подошёл к открытой двери микроавтобуса и взял свой автомат. — Где твой дом? — обратился он к трясущемуся мужику.
Спасибо Вам, добрый человек. Там! — мужик показал на еле видневшийся метрах в двухстах от нас силуэт одноэтажного деревянного домика, стоящего метрах в пятидесяти вглубь от трассы. — Пойдёмте, пойдёмте скорее.
Подожди, а сколько их там? — спросил Клоп несчастного.
Двое. Безоружны, но здоровые и пьяные в стельку! — неровным голосом ответил мужичок. — Но вчетвером мы им дадим жару, пойдёмте, пойдёмте.
Клоп показал жестом Даше и Валере, водителю Фольксвагена, чтобы те ждали нас в машинах, и мы быстрым шагом последовали за мужиком. Клоп скомандовал нам с Андреем, чтобы мы не лезли в дом. Сказал, что он сам справится и вышвырнет оттуда преступников. Когда мы подошли к дому несчастного крестьянина совсем близко, то заметили, что в окнах бледнеет свет то ли от лучин, то ли от свечей. Замечу, что дом его стоял не особняком, а был третьим в ряду из семи — девяти подобных домишек, в окнах ни одного из которых света больше не было.
Соседи есть? — шёпотом спросил Клоп мужика в тулупе.
Нет, — чуть слышно ответил тот, — все давно разъехались или померли, одни мы тут остались.
Крадучись мы все подошли к дверям неприметного деревянного домика, внутри которого находились пьяные отморозки. Это был самый обыкновенный брусчатый дом с покосившейся крышей; но его состояние по сравнению с соседними домами было очень даже неплохим. Мужик показал пальцем на входную дверь и жестом дал Клопу знак, что открывается она от себя. Клоп приложил указательный палец правой руки к губам, дав тем самым, знак не подавать никаких звуков. Мы кивнули. Тогда Клоп чуть слышно щёлкнул затвором автомата Калашникова, сняв его с плеча, и взял его в правую руку. Левой рукой он легонько толкнул дверь. Давно не смазывающиеся дверные петли предательски заскрипели. В сенях было настолько темно, что даже матёрый военнослужащий Сергей Валерьич не стал делать необдуманного поступка и входить в дом. Он ловко вытащил из кармана левой штанины своих камуфляжных штанов фонарик и посветил внутрь сеней. Мы же стояли у него за спиной в полной уверенности, что наша помощь больше формальна, нежели действительно будет ему нужна. Этот человек, как нам казалось, да и как отзывался о нём Шталенков, мог голыми руками уложить троих своей же комплекции… А комплекция у него была — будь здоров! Он был просто сущей громадиной, минимум два таких как я в плечах, ростом порядка метра девяносто двух — девяноста пяти сантиметров. Плюс ко всему он ещё являлся и горой мышц; в ведомстве ему не было равных по АРМ-реслингу. Всё это вселяло в нас чувство безопасности, когда Клоп был рядом. Поэтому, даже сейчас, когда нам предстояло помочь беззащитному крестьянину и его семье и вышвырнуть из дома двух здоровых дебоширов, страшно не было совсем: Клоп, да ещё и с АКМом идёт первым, а значит и опасаться нечего. 'Ну, — злорадствовал я, — сейчас вам головы-то проломят прикладом!' — мысленно обращался я к беспринципным жлобам, не гнушающимся избивать даже женщин.
Убедившись, что сени пусты, Клоп очень осторожно сделал несколько шагов во внутрь… И тут он замер как вкопанный…
Не дрыгаться, ясно?! — прозвучало мерзким голосом из-за двери, которая будучи открытой внутрь дома, послужила укрытием для кого-то. Но кого?
Автомат на пол кинул! Живо! — рявкнул тот, кто прятался за дверью. Клоп стоял не шевелясь. Очевидно, к его виску был приставлен ствол пистолета, скрываемый от наших взоров густой пеленой тьмы. Клоп кинул автомат на пол. У меня перехватило дыхание. Я не знал, что делать: стоять ли на месте либо кинуться бежать назад и звать на подмогу ещё трёх вооружённых до зубов бойцов; двое ехали в салоне Транспортёра, да плюс Валерка — водитель. Но я стоял как вкопанный, равно как и Андрей, и почему-то боялся даже пошевелиться. Тут плавно приоткрылась дверь, ведущая в комнату, и полоска тусклого света разлилась по полу. В двери появился силуэт. Он неспешно сделал два шага из комнаты в сени, и в силуэте теперь можно было увидеть здорового мужика с автоматом в руках. Дуло автомата смотрело в нашу сторону, палец мужика лежал на спусковом крючке.
Так, ни звука, ни шороха, — пробасил человек с автоматом в руках. — Актёр, иди сюда. Мужичонка, семь минут назад так слёзно умолявший о помощи, мигом скользнул в комнату.
