'Суоми' — так финны сами называют свою страну, страну тысячи озёр. Миновав благополучно пограничный пункт под названием 'Торфяновка' границы Россия — Финляндия, в нескольких сотнях метров впереди мы и увидели большой металлический щит с надписью 'Suomi'. Надо заметить, что мы на привилегированных правах махом миновали многокилометровую очередь, тянущуюся к Российско — Финской границе. Очередь эта вызывала самые грустные эмоции. Кто на автомобиле (но таких было подавляющее меньшинство), кто конный, кто пеший стояли, сидели, лежали на морозе в надежде на спасение. Тысячи простых людей надеялись найти своё пристанище в Финляндии, но единицы находили его. Финские пограничники под угрозой трибунала чётко следовали должностным инструкциям и не пропускали на территорию своей страны ни одного лишнего человека, не имеющего на то права. А для гражданина России единственным правом на пересечение государственной границы Финляндии было наличие близкого родственника, проживающего там. Совсем другое дело было с чиновниками. Наличие корочки определённого образца уже служило поводом к тому, чтобы простой финский пограничник набирал номер телефона, и к тому самому чиновнику выходило уже более высокого звания должностное лицо. Затем финн, тщательно проверив на подлинность документы высокопоставленного российского гражданина и задав ему несколько специфических вопросов на ломаном русском языке, предлагал тому пройти в помещение за тяжёлой железной дверью и с плотно занавешенными изнутри окнами. В этом-то помещении и происходили некие как легальные (санкционированные правительством Суоми), так и коррупционного характера 'действия' по урегулированию вопроса 'эмиграции' представителя российской власти и его родственников в страну тысячи озёр. Безусловно, не только представители чиновничьего сословия, но и просто очень богатые люди, называемые в своё время 'олигархами', претендовали на спасительный переезд. Вот тут-то и имело место самой настоящей коррупции, благодаря которой перед навороченной машиной бывшего 'олигарха' загорался зелёный свет на пути к продолжению цивилизованной жизни, впрочем, как и продолжению жизни вообще.
Шталенков, Клоп и я зашли по приглашению финского подполковника пограничных войск в ту самую комнату за железной дверью. Объяснились, показали документы, депешу на английском, в которой объяснялось, куда и зачем мы едем. Вся процедура заняла от силы пять минут, после чего финн выдал нам какую-то проштампованную, с немногочисленными рукописными записями на финском бумажку и велел сохранять её до финско-шведской границы. Затем мы вернулись в машины, шлагбаум перед нами поднялся и вот мы уже покинули территорию Российской Федерации и въехали в Финляндию. Тут же мысли у меня в голове завертелись каруселью! Конечно, ведь я не мог не вспомнить ту самую автомобильную поездку по Скандинавии, когда в далёком 2008-ом году мы въезжали на территорию страны нашего северного соседа на этой же самой Хонде. Вот и теперь, как тогда справа, на пассажирском сиденье, сидела Даша. Эх, ведь та наша поездка была, пожалуй, самым ярким и запоминающимся событием в жизни нас обоих. Ни о чём больше мы не могли часами напролёт рассказывать друзьям с таким упоением. Не было на нашей памяти более авантюрных, безбашенных и, в тоже время, ни с чем несравнимых по насыщенности событиями и впечатлениями приключений, кроме того замечательного автопутешествия! И вот спустя шесть лет мы едем по тем же местам, которые мы на протяжении всего этого времени с восторгом упоминали в наших бесчисленных рассказах о том путешествии. Но теперь же на нас висел тяжеленный груз ответственности за всё оставшееся в живых население как нашей страны, так и, как бы пафосно это не звучало, за весь Евразийский континент! Нам предстояло взять курс не на Хельсинки, как это было тогда, а севернее, для того, чтобы обогнуть Ботнический залив и пересечь сухопутную Финско-Шведскую границу. Далее нам предстояло с востока на запад пересечь неширокую Швецию, после чего уже пересечь и Шведско- Норвежскую границу. Первое, что бросилось в глаза после первых десяти минут передвижения по де-юре причисляемой к Скандинавии стране, это то, что несмотря на поздний час на трассе нам неоднократно встречались автомобили. Было около двух часов ночи, а нам встретилось, по меньшей мере, четыре автомобиля, а днём наверняка движение будет и вовсе плотным. Да уж, что же мы увидим утром, при свете? Неужели здешние жители, оправившись от 'Конца' света 2012-ого года и вовсе не зная про конец 'Света', практически не откатились по уровню жизни, инфраструктуры на несколько десятков, а то и сотен лет назад, как это произошло в нашей стране? Но где они, скажем, берут топливо для автотранспорта, обилие которого на дорогах непременно удивит нас завтра, точнее уже сегодня, но когда наступит световой день? Ведь Россия была, именно что была когда-то, казалось, совсем недавно главным и чуть ли ни единственным экспортёром углеводородов в ту же Финляндию. 'Хотя нет, — думал я, — рядом же Норвегия, точно также неимоверно богатая на углеводороды. Другое дело, что российская нефть была дешевле норвежской, но только лишь дешевле, а не доступнее. Но на бензине ли тут ездят? Ведь сырую нефть нужно ещё и перерабатывать, а это сложный и ресурсоёмкий процесс. Хотя, в Норвегии же, говорят, и вовсе время не останавливалось и уж тем более не поворачивало вспять, так что не удивлюсь, — рассуждал про себя я, — если там и работает один или несколько нефтеперерабатывающих комплексов. Почему нет?' Ну конечно! Меня вдруг осенило. Ведь ещё в том самом далёком 2008-ом году, когда мы покоряли Скандинавию на машине, нам просто не могло не броситься в глаза присутствие на каждой автозаправочной станции стран скандинавского полуострова такого диковинного вида топлива, как биоэтанол. Биоэтанол — это не углеводородное топливо, а что-то вроде спирта, субстанции, каким-то образом производимой из растений вроде рапса. Скандинавы всегда были впереди планеты всей в части охраны окружающей среды и вопросов использования альтернативных источников энергии, таких как: энергия морских приливов и отливов, солнечная энергия, ну и конечно биологическая, растительная энергия. 'Вот и весь секрет! — восторженно заключил я уже вслух, чем разбудил недавно задремавшую Дашу. — Биоэтанол, ну или, если угодно, биодизель, так его раз так! Его ж из рапса делают, а селекция к двенадцатому году уже до того дошла, что он хоть в глине растёт, хоть в холоде. Это мне один хороший друг биолог как-то рассказывал. В умеренном, конечно, холоде, но, считай до середины Финляндии, если поперёк страны мысленно экватор провести, расти будет. А тут, в Скандинавии, площади огромные под летние засевы, народу относительно немного живёт, так что, — я деловито поднял указательный палец кверху, — думается мне, тут у них теперь новая эра, эра биоэнергетики'. Мы ехали по идеально ровной, прямой трассе ещё около четырёх часов. К утру, действительно, поток транспорта на дорогах понемногу увеличивался, что заставляло сердце моё биться всё чаще от трепетного осознания того, что вот, вот она цивилизация. Да, не то, что приостановившаяся в развитии, а, напротив, в экстремальной ситуации шагнувшая вперёд, вышедшая на новый уровень! От одной мысли, что нам предстоит увидеть в Норвегии, у меня чуть ли не начинала кружиться голова, ведь в наших высших кругах поговаривали, да что там — Карамзин сам об этом говорил, что по сравнению с Норвегией то, что можно увидеть в Финляндии, просто меркнет. В Норвегии, образно говоря, уже был двадцать второй век, в то время как Финляндия гордо оставалась в старом добром двадцать первом, а Россия же, как это не прискорбно было осознавать, откатилась далеко-далеко назад в эволюции своего развития. С нарастающим потоком автотранспорта на дорогах, меня всё больше и больше клонило в сон. Даша на переднем пассажирском и Андрей на заднем мирно дремали, в то время, как я управлял машиной под еле слышное звучание джаза (был и такой в моей музыкальной коллекции). Я подал знак следовавшему сзади Гелендвагену, в котором ехали Шталенков, Клоп и Гоша (водитель Валера остался в Питере, а вести Мерседес было поручено Гоше), и мы решили остановиться у обочины и поспать несколько часов, прежде чем продолжать наш путь.
…Проспали мы до половины девятого утра. Я проснулся от холода, поскольку машина уже совсем выхолодилась, а стёкла изнутри уже раскрасились в морозные узоры. Я посмотрел на термометр приборной панели. За бортом было минус девять, в машине же от силы плюс шесть. Даша сжалась в клубок и с головой укуталась в чрезвычайно тёплую, не по размеру огромную пуховую куртку, которую для неё выпросил у кого-то из коллег по цеху в Питере Шталенков. Андрей же, вытянув прострелянную ногу, спал на боку на задних сиденьях. Он тоже был в армейском тёплом бушлате, а вытянутую ногу накрыл одеялом, которое также было выделено нам питерскими ФСБэшниками. Да и я сам, в принципе, был одет очень тепло, но по мере того, как выхолаживалась машина, спать становилось всё более дискомфортно. В итоге я и проснулся. Сразу же завёл мотор и включил печку, Даша с Андреем проснулись. Между тем полоса на дисплее
