может выдать своих приятелей.
– Так ты с ним говорил? – хихикнул Ник. – Он знает, что ты коп?
Джеффри улыбнулся. Ника можно было обвинить в чем угодно, но только не в глупости.
– Скажем так: у нас был разговор. На этом и закончим.
Ник снова рассмеялся.
– Как скоро ты ждешь от меня ответа?
– Чем быстрее, тем лучше, – сказал Джеффри.
Ему не хотелось, чтобы Прюнн оказался менее невинным, чем выглядел на первый взгляд.
– Тогда я немедленно обращусь к парням из Алабамы, – сказал Ник. – Мы только что обнаружили кое-что в Огасте. Возможно, тебя это заинтересует.
– Что именно?
– Копы Огасты арестовали одного парня в отеле за сбыт наркотиков. При этом наткнулись на кучу нелегальных журналов.
– Порнография? – спросил Джеффри.
– Детское порно, – ответил Ник. – Та еще гадость.
– В Огасте? – спросил Джеффри, удивившись, что ничего об этом не слышал: ведь до Огасты рукой подать, и полицейские всегда обменивались друг с другом информацией.
– Мы взялись за это дело, – сказал Ник. – Хотим взять за холку важных людей.
– Преступник сообщил какие-то сведения? – спросил Джеффри.
– Раскололся быстрее двухдолларовой проститутки, – сказал Ник. – Опережаю твой вопрос: о черном «сандерберде» и пропавшей девочке он ничего не знает.
– Уверен?
– На все сто.
Джеффри нахмурился, хотя вряд ли сейчас мог ощущать свое превосходство.
– Спасибо, что проверил.
– Не обижайся, шеф, но моли бога, чтобы она сейчас не оказалась с одним из этих парней. Они торгуют детьми, как когда-то мы с тобой – билетами на бейсбол.
– Знаю, – сказал Джеффри.
Сказать по правде, знать ему этого не хотелось. Когда он представлял себе Лэйси Паттерсон в компании с человеком, таким, как Прюнн, становилось тошно.
– Во всяком случае, – вздохнул Ник, – сегодня или завтра должен выйти новый номер журнала. Очевидно, на юго-востоке Огаста играет роль распределительного пункта.
– Не могу поверить, что они до сих пор публикуют эту дрянь, когда ее свободно можно увидеть в Интернете.
– Можешь, кстати, и в Интернет заглянуть, – напомнил Ник. – Если хочешь, сообщу, когда выйдет журнал.
– У тебя есть номер моего мобильника?
– Да. Думаешь, этот Прюнн активный педофил?
– Нет, – сказал Джеффри, потому что, на его взгляд, Артур Прюнн был из разряда тех педофилов, которым достаточно смотреть на фотографии и фантазировать. – Я, правда, не знаю, как долго это продлится.
– Боится, что ему постучат в дверь? – спросил Ник.
– Думаю, он всю жизнь этого боялся, – ответил Джеффри, поднял глаза и увидел стоящую в дверях Лену. – Мне нужно идти, Ник. Позвони, когда что-нибудь узнаешь, хорошо?
– Будет сделано, шеф.
Они закончили разговор, и Джеффри жестом пригласил Лену войти. Она выглядела ужасно. Должно быть, она долго плакала: глаза и нос покраснели и распухли.
– Хочешь поговорить? – Джеффри указал на стул.
Она посмотрела на него, словно не поняла, что он сказал. Спросила:
– О Лэйси ничего не слышно?
– Ничего, – ответил Джеффри. – Ты сделала то, о чем мы с тобой говорили?
Лена прикусила нижнюю губу.
– У меня не было времени.
– Найди время, – сказал он.
– Да, сэр.
Джеффри откинулся на спинку кресла и спросил:
– Скажи, что произошло, когда ты поймала Марка. Он что-нибудь сказал?
– Молчал, словно немой, – сказала Лена. – Не проронил ни слова.
– Адвоката пригласили?
– Да, Бадди Конфорда, – сказала Лена. – Не будет ли в этом случае конфликта интересов?
Джеффри задумался. Бадди будет представлять округ, если Дотти Уивер подаст в суд на Джеффри.
– Бадди знает, что есть связь между Марком и тем, что случилось с Дженни Уивер?
– Он знает, что Дженни хотела убить Марка. Это всем известно.
– Я хочу сказать: знает ли он, что мы подозреваем Марка в отцовстве?
Лена вскинула брови.
– Мы разве подозреваем?
– А почему бы и нет?
– Есть же и другие подростки, – сказала она.
– При такой бдительной матери?
– Она очень больна. – Лена пожала плечами. – Отец меня пугает. Он очень грубо обращается с людьми.
– Это точно, – согласился Джеффри.
Он не забыл, как Паттерсон у себя дома хамил Лене. Джеффри хотелось вступиться, но в то же время было интересно, сумеет ли Лена защитить себя.
– Возможно, он приставал к Марку, а Марк – к сестре. Так сказать, причина и следствие?
– Педофилы так себя не ведут, – заметил Джеффри.
– Не понимаю.
– Не всех педофилов насиловали в детстве. Ты не можешь делать такое предположение.
– Мы ведь рассуждаем теоретически, верно? – спросила Лена. – В теории такое может случиться. Хотя и не представляю, чтобы Паттерсона тянуло на мальчиков.
– Снова интуиция?
– Да, – кивнула Лена. – Думаю, что это не так.
– А что ты думаешь о Марке? – спросил Джеффри, припомнив, как вела себя Лена во время интервью. – Что говорит тебе твоя интуиция?
Лена опустила глаза.
– Ну… он гиперсексуален.
– Продолжай.
– Похоже, что он в полной мере пользуется своей внешностью и сексуальностью. Возможно, он и не знает, как вести себя по-другому.
– А эта татуировка, – сказал Джеффри, – я видел в Алабаме одного мужчину с точно такой же.
– Сердца́?
– Этот тип крутился возле детского центра, – сказал Джеффри и почувствовал то же отвращение, что и тогда, у магазина Опоссума. – Смотрел на ребятишек.
– На маленьких детей? – спросила Лена. – Он что, молестер?
– Скорее, педофил, – поправил ее Джеффри.
Сара в свое время объяснила разницу между этими понятиями, и сейчас он повторил ее слова:
– Молестеры детей ненавидят, они нужны им только в момент насилия. Педофилы же думают, что делают детям добро. Они считают, что любят их.
