Лена шагнула вперед и как можно тише сказала:
— Нам нужно видеть доктора Розен.
— Вам придется подождать — у нее пациент.
Лена подумала было отозвать женщину в сторонку и наедине обрисовать ей ситуацию, когда раздался голос Чака:
— Ее сын покончил с собой около часа назад.
По комнате прокатилось всеобщее «ох», журналы были отброшены, и некоторые посетительницы бросились к выходу.
Карлу это известие буквально оглушило, и она с трудом приходила в себя.
— Сейчас я ее приведу, — наконец проговорила она, но Лена ее остановила:
— Лучше я сама ей скажу. Проводите меня в кабинет.
Регистраторша вздохнула с облегчением:
— Спасибо!
Клара направилась подлинному узкому коридору, Чак плелся позади, Лена шла за ней. Приступ клаустрофобии обрушился на Лену как внезапный выброс пламени, и когда они подошли к кабинету доктора Джил Розен, она обнаружила, что по спине течет пот. Чак со свойственным ему бахвальством и необычайными способностями ухудшать любую ситуацию до безнадежности почти навис над Леной. Она ощущала запах его лосьона, смешанный с липким, сладковатым ароматом чуингама, который он жевал, громко чавкая прямо ей в ухо. Стараясь подавить тошноту, Лена задержала дыхание и отвернулась в сторону.
Регистраторша легонько постучалась в дверь:
— Джил?
Лена сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду.
Доктор Розен, явно недовольная вторжением, открыла дверь.
Когда взгляд ее переместился на Лену, в глазах блеснул огонек узнавания, а на лице появилась улыбка любопытства. Она открыла было рот, намереваясь что-то сказать, но Лена ее опередила.
— Вы доктор Розен?
Джил перевела взгляде Лены на Чака, поколебалась секунду и, извинившись перед пациенткой, предложила им поговорить в конференц-зале.
Лена бросила на Чака красноречивый взгляд, но тот все равно потащился следом.
Розен остановилась у открытой двери, знаком пригласив их войти.
— Здесь нам никто не помешает.
Лена видела в клинике только приемную и кабинет доктора Розен, так что весьма внушительных размеров конференц-зал ее просто поразил. В помещении было тепло и много света, тут и там стояли горшки с цветами и кадки с экзотическими растениями. Всю середину занимал длинный стол из красного дерева с обитыми лиловой тканью стульями по бокам. Одну стену целиком занимали огромные светло-серые картотечные шкафы, и Лена обрадовалась, что они заперты на замки, дабы никто не совал в них нос.
Доктор повернулась к ним, энергично отбросив волосы с лица. Джил Розен была весьма привлекательной для своего возраста — видимо, чуть за сорок — женщиной. Узкое лицо, темно-каштановые волосы до плеч. Деловой стиль чувствовался во всем; длинная свободная блуза, классического покроя юбка ниже колен очень подходили к ее фигуре. Манеры у нее тоже были исключительно деловые, что очень сбивало Лену с толку, особенно когда после первых же трех собеседований доктор взяла на себя смелость зачислить ее в алкоголики. При таком отношении, казалось ей, вряд ли к такому доктору повалят пациенты. А если копнуть еще глубже, то что вообще можно сказать о психологе, которая даже собственного сына не сумела удержать от самоубийства.
Как и следовало ожидать, доктор Розен сразу перешла к делу:
— Итак, какие у вас проблемы?
Лена на мгновение представила, насколько тяжелым будет этот разговор, принимая во внимание ее прошлые отношения с Джил Розен, и решила идти напрямую.
— Мы пришли по поводу вашего сына.
— Энди?
Доктор Розен, как медленно выпускающий воздух резиновый баллон, опустилась на стул: спина прямая, напряженная, руки сложены на коленях. Эта женщина отлично умела держать себя в руках, если не считать панического взгляда. Лена никогда в жизни так четко не представляла себе состояние человека по его глазам.
— Что с ним?.. — Доктор Розен замолчала, прокашлялась, и в ее глазах появились слезы. — Он попал в беду?
Тут Лена вспомнила про Чака, который остался стоять в дверях, руки в карманах — будто приготовился смотреть ток-шоу. И прежде чем он успел запротестовать, она захлопнула дверь прямо перед его носом.
— Извините, — сказала она и опустилась на стул. Извинилась она за Чака, но доктор поняла ее иначе.
— Что случилось? — умоляюще спросила она полным отчаяния голосом.
— Я хотела…
Женщина вдруг наклонилась над столом и схватила Лену за руки. Лену будто током ударило, но Розен, кажется, этого даже не заметила. После тех страшных событий от одной лишь мысли, что кто-то прикоснется к ней, Лену бросало в холодный пот. И сейчас девушка так испугалась, что почувствовала горький привкус желчи во рту.
— Где он? — медленно проговорила доктор Розен.
У Лены задрожали ноги, а когда она заговорила, дрожь появилась и в голосе, но вовсе не от сочувствия.
— Я покажу вам фотографии.
— Нет, не надо, — резко оборвала ее Розен, продолжая держать за руки, словно она висела над обрывом и Лена оставалась единственным средством удержаться от падения. — Не надо.
Лена, с трудом высвободив одну руку, достала из кармана полароидные снимки, но Розен вдруг зажмурилась и отвернулась, как испуганный ребенок.
— Доктор Розен! — снова начала Лена, но та не повернулась. И тогда, понизив голос до шепота, она спросила: — Джил, это ваш сын?
Доктор наконец обернулась, но взгляд ее был направлен вовсе не на фото, а на Лену, и в этих глазах, как раскаленные добела угли, загорелась ненависть.
— Вы должны подтвердить, что на фото ваш сын, — твердо сказала Лена, чтобы поскорее с этим покончить.
Розен в конце концов посмотрела на снимок. Ноздри ее раздулись, губы сжались в тонкую линию — она с трудом сдерживала слезы. По выражению ее лица было понятно, что мертвый юноша — ее сын, но доктор Розен все тянула время, глядя на фото и пытаясь заставить мозг принять то, что видят глаза. Вдруг она — видимо, невольно — погладила большим пальцем шрам на руке Лены, как какой-нибудь талисман- оберег. Ощущение было такое, словно по руке провели наждачной бумагой, и Лена скрипнула зубами, чтобы не закричать.
— Где это случилось? — спросила Розен.
— Мы нашли его на западной стороне кампуса, — с дрожью в голосе проговорила Лена, все еще пытаясь выдернуть руку из ее ладоней.
Розен, казалось, ничего не замечала.
— Что произошло?
Лена облизнула губы, хотя во рту у нее было сухо, как в пустыне.
— Он бросился с моста, — с трудом проговорила она, пытаясь сделать вдох. И, чуть помолчав, добавила: — Мы считаем, что он…
— Что? — перебила Розен, все еще сжимая ее ладонь. Лена не выдержала и умоляющим тоном произнесла:
— Пожалуйста, извините, но мне больно…
