— Что значит, «странный»? — уточнила Сара, думая, что по неосторожности проткнула кишку.
— Как на ярмарке, — наморщил лоб санитар.
Дверь распахнулась, и в зал вернулась бледная, прячущая глаза Лена.
— Извините, — пролепетала она. — Не знаю, что это… — Застыв в пяти шагах от стола, детектив зажала рот рукой: а что, если снова стошнит? — Боже, чем это пахнет?
— Я ничего не чувствую, — пожал плечами Толливер.
— Карлос! — окликнула помощника Сара.
— Кажется… горелым..
— Нет, — отступив на шаг, возразила детектив. — Будто что-то испортилось, и запах такой, что челюсти сводит.
В голове доктора Линтон зазвонил тревожный звонок.
— Пахнет горьким. Горьким миндалем?
— Да, пожалуй, — согласилась детектив Адамс, не отваживаясь приблизиться к телу.
Карлос тоже кивнул, и женщина почувствовала, как на спине проступают капельки пота.
— О Боже! — испуганно отстранившись, выдохнул Джеффри.
— Осмотр придется закончить в столичной лаборатории, — заявила Сара, накрыв тело простыней. — У меня тут даже вытяжного шкафа нет.
— Герметичная камера есть в Мейконе, — напомнил бывший супруг. — Позвоню Нику и спрошу, нельзя ли ею воспользоваться.
— Да, Мейкон ближе, чем Атланта, но и там только наблюдать разрешат, — снимая перчатки, посетовала Сара.
— А ты что, против?
— Нет, — натянула хирургическую маску Сара и содрогнулась, представив, что могло бы случиться. Не дождавшись подсказки, Карлос принес черный мешок.
— Осторожно, — предупредила доктор, передавая ему маску. — Нам повезло. — Она помогла упаковать тело. — Только сорок процентов людей распознают этот запах.
— Лена, как хорошо, что ты приехала! — радовался Джеффри.
— О чем это вы? — удивленно оглядывая бывших супругов, спросила детектив.
— О цианиде, его-то ты и почувствовала, — застегивая мешок, пояснила Сара и, перехватив непонимающий взгляд Лены, пояснила: — Девушку отравили.
Понедельник
4
Джеффри зевнул так, что челюсть хрустнула, откинулся на спинку стула и, выглянув в зал для инструктажа, постарался изобразить сосредоточенность. Брэд Стивенс — самый молодой полицейский округа Грант — глуповато усмехнулся, и Толливер кивнул, морщась от сильной боли в шее. Ощущение такое, будто на голом бетоне спал, и в этом нет ничего удивительного: вчера ночью между ним и холодным полом был лишь спальный мешок, такой старый и протертый, что даже в благотворительном фонде не приняли. Зато охотно взяли матрас, знавшую лучшие времена софу и три коробки с кухонной утварью, за которую они с Сарой сражались во время развода. Инспектор решил: раз за пять лет, прошедших с тех пор, как закончился процесс, он не потрудился распаковать вещи, снова везти их к бывшей жене будет настоящим самоубийством.
Приводя дом в приличный вид, Джеффри ужаснулся: как мало вещей он приобрел за свою холостяцкую жизнь! Вчера ночью, вместо того чтобы считать овец, он составлял список необходимых покупок. Кроме ящиков с книгами, красивого постельного белья, подаренного женщиной, с которой, дай Бог, никогда не познакомится Сара, и нескольких костюмов, приобретенных, чтобы ходить на службу, о прошедших годах не осталось никаких воспоминаний. В день, когда он покинул дом Сары, в его владении находились велосипед, газонокосилка и инструменты (за исключением автономной дрели, купленной после того, как старая случайно утонула в пятнадцатилитровом ведре с краской), а сейчас все эти ценности благополучно вернулись обратно.
Так что спать пришлось на полу.
Глотнув тепловатого кофе, Толливер вернулся к занятию, которому посвятил последние тридцать минут. Джеффри был из тех, кто считал чтение инструкций ниже своего достоинства. Однако сейчас, в четвертый раз выполнив все шаги руководства к сотовому, он не смог ввести свой номер в быстрый набор и действительно чувствовал себя идиотом. Еще неизвестно, возьмет ли Сара трубку. Она ненавидела подобные игрушки, но отпускать ее в Мейкон без связи страшно не хотелось: мало ли что может случиться.
— Шаг первый! — вполголоса пробормотал он, будто проговаривание могло убедить аппарат слушаться.
В пятый раз пройдя шестнадцать шагов, Джеффри нажал «горячую» клавишу, но ничего не получилось.
— Черт! — Джеффри рубанул кулаком по столу и тут же взвыл от боли: — Проклятие! — Он ушиб порезанную руку и, развернув кисть, стал смотреть, как на повязке, которую накануне наложила Сара, проступает кровь. — Господи! — на всякий случай прошептал Толливер, подумав, что последние десять минут ставят на едва начавшемся дне жирный крест.
— Вам помочь? — спросил появившийся в дверях Стивенс. Неужели почувствовал отчаяние шефа?
— Введи мой номер в быстрый набор, — швырнув ему сотовый, попросил Джеффри.
— Ваш номер? — нажимая на кнопки, уточнил Брэд.
— Да, и еще вот этот. — Инспектор написал на желтом стикере номер Кэти и Эдди Линтон.
— Лады! — кивнул Брэд и, прочитав номер вверх ногами, снова стал нажимать кнопки.
— Техническое руководство не понадобится?
Молодой полицейский бросил подозрительный взгляд, думая, что шеф над ним издевается, и снова уткнулся в телефон. Внезапно Джеффри почувствовал себя древним стариком.
— Вот. — Не отрывая глаз от сотового, Брэд проворно нажимал на кнопки. — Готово, попробуйте.
Толливер вызвал меню, затем телефонную книгу, и на дисплее тут же появился номер.
— Спасибо!
— Если больше ничего не нужно…
— Нет, еще раз спасибо, — поблагодарил инспектор. Поднявшись, он накинул пиджак и спрятал сотовый в карман. — Наверное, никаких новостей о той погибшей еще не поступало?
— Нет, сэр, — отозвался Брэд. — Появятся — сообщу.
— Ненадолго отлучусь в клинику и сразу вернусь, — объявил Толливер, выходя из кабинета вслед за Стивенсом. Пересекая зал для инструктажа, он поднимал и опускал плечи, пытаясь размять затекшие после сна мышцы. Когда-то приемная участка сообщалась с фойе, но сейчас ее отделили перегородкой с маленьким, как в банке, окошечком, у которого регистрировались посетители. Марла Симмз, работавшая секретарем чуть ли не со времен мироздания, легким нажатием кнопки открыла автоматическую дверь.
— Если что, я у Сары, — сообщил Джеффри.
— Ну, будьте паинькой, — хитро улыбнулась Марла.
В то утро Толливер пришел в участок в половине шестого, а бороться со сном перестал около четырех. Вообще-то каждый день перед работой он совершал тридцатиминутные пробежки, но сегодня легко убедил себя: если пойти на работу пораньше, это не будет считаться ленью. Нужно просмотреть
