укрепилось прозвище Кыштымский Зверь.
«Зверь» орудовал в своем подземном логове. В глубоком подвале Белого дома (как знать, может быть, двухэтажном) жертвы сидели на цепях, дожидаясь своей участи. В кряжистой башне у пруда в подвалах с мощными цилиндрическими сводами была главная пыточная. Отсюда живыми не выходили, а мертвых, зашитых в рогожные кули, бросали в люк. По особому желобу скользили страшные рогожные кули в воду.
Когда особый ревизор министра финансов граф Строганов приехал в 1827 году расследовать злодеяния Зотова и его служек, то он приказал первым делом спустить пруд. Это было смелое решение, ведь энергией пруда кормился весь завод. Но Строганов настоял, пруд спустили и на илистом дне нашли много человеческих костяков и еще целых рогожных кулей. Кыштымский Зверь был приперт к стене. Не о рабочих, живых и загубленных Зотовым, думали, конечно, царские ревизоры. Еще не смолк гул пугачевских пушек, а совсем недавно, всего два года тому назад, патриоты-офицеры вывели полки на Сенатскую площадь. В числе многих преобразований декабристы хотели уничтожить крепостное рабство. Беспощадно расправляясь с декабристами, царь хотел в то же время прослыть добрым, «отцом отечества». Тут под руку попались изуверы, которыми можно было пожертвовать и дать путь молве о некой справедливости.
Позорна слава кровопийцы и душегуба. Поэтому после суда над Зотовым и Харитоновым появилась легенда, к созданию которой приложили руку служки убийц. Что-де судили заводчиков за то, что в тайных подвалах (и показывали на подвалы демидовских «сараев») завел Зотов чеканку фальшивой монеты и держал там взаперти и на цепях опытных фальшивомонетчиков, из коих кто-то возьми да и умри. Так ведь и поделом ему, мошеннику. Вот-де тут царь не стерпел и наслал ревизоров.
Кыштымцы нет-нет, да натыкаются на старинные подземные сооружения в своем городе. Во дворе одного из жилых домов послевоенной постройки случился провал. Как это почти всегда бывает, яму стали засыпать мусором, бросать туда бытовые отходы. Дети из этого двора заинтересовались необычным провалом и, по-своему исследовав его, обнаружили, что провал случился над подземным ходом. Ход этот выложен массивной кладкой из красного кирпича, имеет цилиндрический свод. Высота хода в рост человека. Ребята прошли по ходу более десяти метров, до завала. Но завал их не остановил, рыхлая земля хорошо поддавалась, и юные следопыты раскопали еще восемь метров хода.
Любопытно, что ход имел направление к тому демидовскому строению, которое называли лабазом и на месте которого теперь сооружен городской узел связи. Плохо, что никто не остановил детей, копающихся в ходе. Ведь исследование подземелий — занятие серьезное и небезопасное, там бывают обвалы, выделение вредных газов, прорывы грунтовых вод и другие опасности. Плохо и то, что компетентные люди не организовали изучение этого сооружения, не нанесли его на план, не составили хотя бы простенькую документацию. Подземный ход вскоре засыпали. Так закрылась непрочитанная страница истории Кыштыма.
В музее истории архитектуры и промышленной техники Урала, что принадлежит Свердловскому архитектурному институту, есть очень интересный макет. По старинным чертежам, рисункам, гравюрам студенты и преподаватели воссоздали самый первый облик Екатеринбурга. Таким выглядел город после завершения строительства, таким его задумывал Василий Татищев. Глядя на макет, на обилие скрупулезно учтенных и любовно сделанных деталей, мелочей, штрихов, сразу видишь два главных элемента: центральное ядро города — завод и правильный четырехугольник крепостных валов вокруг всего поселения. Да, именно в ту пору и появился этот новый градостроительный тип человеческого обитания: завод- крепость. В идее такого сочетания был высокий смысл: крепость защищает не просто жизнь, но труд, работу, преумножение государственной пользы. Интересно, что и завод был построен по всем правилам тогдашнего горнозаводского дела (а кое в чем и установил свои, новые правила), и крепость отвечала всем требованиям фортификации; бастионы, валы, рвы, крытые боевые ходы, частокол на валах, рогатки. На макете нет и намека на существование каких-либо подземных оборонных сооружений. Не воспользовались макетчики таким приемом, что часто делается в музейных экспозициях: чтобы увидеть на макете подземную часть, вместо поверхности земли используют врезку из стекла — и тогда все невидимое становится видимым. А может быть, потому и не воспользовались, что самого предмета, то есть подземных сооружений, не было? Или сочли ненужным, второстепенным? Обратимся тогда к первоисточникам — планам, рисункам, описаниям.
Вот один из первых планов завода-крепости. В правом нижнем углу на картуше в виде развернутого свитка написано: «Сей план Екатеринбургской чертил шихтьместер Мих. Кутузов при Екатер. 1726-го года апреля 8 дня». Никаких тайных выходов из крепости не обозначено. Задерживает внимание экспликация плана, то есть перечень обозначений. Под цифрой 48 значится пороховой погреб. Где же он? Ага, вот маленький прямоугольничек внутри северного полубастиона, примыкающего к левому берегу пруда. Пороховые погреба и в более ранние эпохи, и во времена основания Екатеринбурга устраивались одинаково: подземная часть в виде сводчатого, выложенного камнем или кирпичом помещения и наземная в виде деревянного или каменного одноэтажного здания, сооруженного над самим погребом. На другом плане Екатеринбургского завода-крепости, сделанном в 1729 году: внутри того же северного полубастиона опять знакомый прямоугольник. И снова указано, что это пороховой погреб (рис. 17). Рядом с бастионом, почти на самом берегу пруда, изображен еще один прямоугольник, поменьше, но обозначения у него нет. Что же, вторая часть погреба? На реконструкции общего вида центра Екатеринбурга 1730 года, выполненной Н. Б. Баклановым в 1935 году, прямо в бастионе стоит одноэтажное здание. И на рисунке И. Ушакова, изобразившем завод-крепость в 1734 году, в очертаниях полубастиона угадывается какое-то сооружение.
Рис. 17. Фрагмент Екатеринбургской крепости
На генеральном плане 1743 года очертания крепости изменились, но в пределах правого северного полубастиона снова видим знакомый прямоугольник порохового погреба. В документах по истории города можно найти интересное свидетельство; наземная часть порохового погреба стала каменной в 1747 году. В дальнейшем документальные следы этого подземного сооружения пропадают. На плане 1785 года погреб уже не показан, хотя северная крепостная линия еще сохранилась, правда, полубастион превратился в бастион и несколько сместился от береговой линии. А вообще, что стало с пороховым погребом, этим, пожалуй, первым и достаточно значительным подземным сооружением Екатеринбургской крепости-завода?
Разобрали, засыпали, снесли, уничтожили? Так же как и бастион, мешавший будущему города?
Где же был на местности этот северный полубастион вместе с погребом? Очертания городского пруда сравнительно мало изменились за время его существования, особенно в той части, что подходит к плотине. Все крупные изгибы берега повторила гранитная облицовка. Пожалуй, главное изменение — это полное исчезновение залива-устья реки Мельковки. Пройдем по правому берегу пруда от плотины. Через 200–250 метров линия берега круто поворачивает на запад, образуя мысок. На этом мыске стоит памятник архитектуры начала XIX века — бывший дом горного начальника, занимаемый сейчас областной больницей N 2. По старым планам видно, что где-то здесь, на изгибе береговой линии, и находился правый северный полубастион.
На левом берегу также есть перелом, и приходится он примерно на тот участок, где к пруду подходит современная улица Первомайская. У этого перелома стоял левый северный полубастион. На планах завода- крепости оба северных полубастиона точнехонько приходились один против другого. Разделял их только пруд. Известно, что северная линия укреплений шла вдоль улицы Первомайской, особенно это видно по плану 1743 года, где эта улица уже сформировалась. Глядя на план, можно обнаружить, что ось линии укреплений даже совпадала с осью будущей улицы. Если сейчас встать на ось улицы и проследить ее направление за пруд, то она точно упрется в центр портика дома горного начальника. Так было задумано
