— Я бы рад, — ответил Ари, — но сейчас мне в первый раз предоставилась возможность вернуться, не испортив большую часть того, что уже совершилось. Единственное отличие, как подробно объяснил мне Грималкин, — жаль, что его здесь нет, чтобы он это и вам объяснил, но у него срочное дело в другом месте, — единственное отличие состоит в том, что я совершенно ничего не помню начиная с того момента, когда мы с Ларье вместе покинули дом, и до нынешнего. Это большой промежуток времени, но Грималкин считал, что будет лучше, если в этой временной линии кхлеви так и не возьмут меня в плен. Так он спас и Ларье, и меня, или скорее он помог мне спасти нас обоих.
— Как это любезно с его стороны, — заметила Акорна. — Жаль, что он не смог спасти планету от катастрофы, устроенной кхлеви, и позволить всем нам избежать этой участи. Это сберегло бы нам целое состояние, потраченное на терраформирование.
До сих пор Ари весело болтал, но теперь он замолчал и внимательнее посмотрел на Акорну.
— Ты расстроена, — произнес он с некоторым удивлением. — Почему ты расстроилась, Кхорнья? Судя по моим записям, ты меня любишь. Я думал, ты будешь счастлива, что я нашел способ вернуться к моему народу вместе с братом живым и что мне не придется пережить эти бесконечные пытки.
— И ты заплатил за это всего лишь парой воспоминаний о нашей совместной жизни, — ответила она. — Мне легко понять, почему для тебя это было стоящим разменом.
Акорна старалась держать себя в руках, не позволить обиде прозвучать в ее голосе, но у нее не получилось. Затем она поразила Мати, произнеся одно из любимых ругательств капитана Беккера. Акорна никогда не ругалась.
— Пропади все пропадом, Ари! Я шарила во времени на этой планете. Я вынудила Предков прекратить общее терраформирование и вернуть Вилиньяр в прежнее состояние, чтобы ты не вернулся на нестабильную планету. Я совершила путешествие на Макахомию, где нас всех могли убить люди, которые поклонялись тебе и твоему другу Грималкину, как каким-то божествам. Я получила послание, которое ты для меня оставил. Но то послание… оно звучало так, словно его написал ты. А теперь ты вернулся чужим.
Он поднял руку и снова посмотрел на приборчик, надетый как браслет на запястье, затем сказал:
— О да. Ты об этом. Ну, я оставил для тебя послание на Макахомии, но это было до решающего прыжка. Я ценю все твои хлопоты, Кхорнья, но со мной все было в порядке, правда. Нам с Грималкином просто пришлось ждать подходящего момента, и я писал тебе об этом в той записке, по-моему.
Ари явно не понимал, почему она так расстроилась, может быть, потому, что Акорна и сама этого не понимала. Она сознавала, что если бы кто-нибудь предложил ей избавить Ари от пыток, а его брату Ларье сохранить жизнь, и все это ценой воспоминаний Ари об их любви, она бы с готовностью согласилась. Даже ухватилась бы обеими руками за такую возможность. Но… с ней не посоветовались. А эти воспоминания были главной частью ее жизни. Теперь, глядя в красивые, но равнодушные глаза Ари, она воспринимала эти драгоценные воспоминания как часть какого-то сна или фильма, который когда-то видела. Или так, словно их совместная жизнь и чувства — самое прекрасное в ее жизни — не существовали в реальности.
Она чувствовала себя брошенной.
Она понимала, что эти чувства не совсем логичны и разумны. Ей следовало радоваться, что Ари снова цел. Ей следовало быть в восторге от того, что его больше не мучают воспоминания о том, что сделали с ним кхлеви. Ей следовало восхищаться тем, что он спас своего брата: смерть Ларье наполняла его сердце сокрушительным чувством вины. Но то, как он это сделал, заставляло почувствовать, что она ничего не значит в его жизни. И что еще хуже, возникало впечатление, что где-то в своих путешествиях по времени тот Ари, которого она знала и любила, растаял и его место занял этот равнодушный незнакомец. И даже еще хуже, ее собственный Ари участвовал в уничтожении того человека, которым он был прежде. Он допустил, чтобы их любовь исчезла из его мыслей и сердца.
Кхорнья для него стала чужой. А этот Ари стал совсем чужим для нее.
Мати, очевидно, воспринимала все это гораздо спокойнее Акорны. Но Ари был всего лишь старшим братом Мати, а не спутником жизни. И теперь, когда этот второй брат Мати вернулся, она могла познакомиться с ним. Мати родилась после того, как Ари и Ларье остались на Вилиньяре, где Ларье умер от голода, лежа раненым в пещере, а Ари захватили и подвергли пыткам кхлеви. Единственной родственницей Мати, пока она росла, была прародительница Надина, которая героически погибла во время нападения кхлеви на Вилиньяр. После того как Ари был спасен, они с Мати помогли спасти родителей, а теперь получили обратно и второго брата. Семья Мати наконец стала полной, поэтому, конечно, она радовалась. Мати любила Ари, разумеется, но она, естественно, не знала его так, как раньше Акорна.
А для Акорны встреча с этим новым Ари была слишком большим потрясением. Акорна действительно перевернула горы, и океаны, и реки времени, чтобы найти любимого. А теперь, когда он вернулся, он забыл все, что их объединяло. Ари смотрел на нее так, словно она была всего лишь случайной знакомой, встреченной на вечеринке, а не любовью всей его жизни. Акорна не в состоянии была это вынести.
Она пробормотала какие-то извинения и вернулась тем же путем, каким пришла. Ари даже не позвал ее обратно, он заговорил с Мати, словно не произошло ничего необычного. Акорна миновала комнату с машиной времени и пошла дальше по коридору к пещере, которая соединяла покинутый подземный город Кубиликхан с поверхностью.
Ей необходимо было с кем-нибудь поговорить, предпочтительно с тем, кто не умеет читать мысли, так как ее мыслями в данный момент нельзя было делиться ни с кем. Она пожалела, что с ней нет Надари Кандо. Акорне необходимо было поговорить с тем, кто смог бы понять, что она чувствует. Надари так много повидала и столько всего совершила, что ее уже ничто не удивляло и не шокировало. И она не из тех, кто укоризненно прищелкнет языком, столкнувшись с выражением отрицательных эмоций. Когда у Надари возникали отрицательные эмоции, тому, кто причинил ей боль, обычно приходилось или разделить эту боль с ней, или, что происходило чаще, погибнуть.
Но Надари была сейчас на Макахомии, слишком далеко и слишком занята, чтобы стать доверенным лицом Акорны. Акорна подумала, что могла бы довериться своей тетушке Неве, но. Нева и ее космический корабль «Балакире» тоже были далеко. Нева консультировалась
Когда она вышла из пещеры на луг, восхитительно ароматный под солнечными лучами после недавнего дождя, первым, что Акорна увидела, был челнок с «Кондора», который, судя по всему, недавно опустился на поверхность планеты.
Акорна широко улыбнулась. Это могло бы быть истолковано как выражение агрессии народом линьяри, но Акорна знала, что капитан Йонас Беккер увидит ее улыбку и сделает правильный вывод о том, что она очень рада его прибытию.
Словно пытаясь убежать от своей беды, Акорна помчалась навстречу друзьям. Беккер лишь взглянул на нее и сказал:
— Акорна! Принцесса! Что случилось? Ты выглядишь так, словно потеряла лучшего друга.
Больше ничего и не требовалось. Акорна упала в объятия капитана и торопливо выложила все, что произошло и что она чувствует. В конце ее рассказа Беккер позволил Акорне порыдать на плече, пока Мак, андроид, неуклюже гладил ее по голове, а РК, макохомианский храмовый кот, а по совместительству первый помощник капитана, терся о ее ноги, тревожно мяукая, словно не умел разговаривать мысленно, хотя Акорна хорошо знала, что он на это способен.
— Капитан, я понимаю, что это глупо, — произнесла она, промокнула глаза и неизящно вытерла нос рукавом, так как у нее не было носового платка. — С тех пор как он пропал, я только и старалась вернуть его обратно. А теперь он вернулся, но…
— Глупо? Не-ет, это не глупо. Мне кажется, Ари страдает серьезным заболеванием — ошибочной идентификацией личности. Он не знает, кто он такой, черт подери. Может быть, Карина Харакамян сможет ему помочь. Она всегда старается помочь тем людям, которые пытаются найти себя.
— Может быть. Только, я полагаю, ему придется разобраться в этом самому, — сказала Акорна, подумав о том, что, с ее точки зрения, проблема скорее в том, что Ари не знает, кто она такая. — Кажется, ему не нужна помощь от меня. Мати, по крайней мере, с ним прекрасно ладит.
— Я бы не был в этом столь уверен, — возразил Беккер. — Он только что прибыл сюда. Такие вещи
