Видимо, он почувствовал мой взгляд, потому что беспокойно шевельнулся и, подняв глаза, неуверенно спросил:
— Простите, мы… мы прежде никогда не встречались?
— Скорее всего, нет… — замялся я, снова взглянув на него. — А что, вам кажется…
Он смущенно улыбнулся и сделал такое движение, словно хотел что-то сказать, но, видно, раздумал, отрицательно покачал головой и отвернулся. В такую жарищу, действительно, даже говорить не хотелось.
Официантки все еще не было.
— А обслуживание здесь никудышное. Десять минут жду, — сказал я.
— Не тратьте зря нервы, — вздохнул сосед, не отрывая взгляда от улицы. — Официантка явится через четверть часа. Впрочем, можете быть уверены — пива не будет, да и содовой тоже…
— Я вижу, вы знакомы с местными порядками! — усмехнулся я. — Наверно, частенько сюда захаживаете?
К моему удивлению, он смущенно взглянул на меня и сказал:
— Не знаю…
— То есть как, не знаете? Не знаете или…
— Не знаю. Не помню.
Я пожал плечами, решив, что он просто не хочет разговаривать. Машинально я потянулся за своим портфелем, достал лежавшую в нем рукопись и принялся листать страницы. Текст, который я знал наизусть, показался мне на этот раз путаным и непонятным. «Еще одна страница и я приду к выводу, что это полнейшая ерунда… — подумал я. — Жарища настраивает пессимистически». Я застегнул портфель. Теперь уже ничего не изменишь: через четверть часа я отнесу рукопись в издательство и буду ждать решения…
— Я вас слушаю.
Ну, наконец-то явилась официантка. Она нехотя стряхнула со скатерти хлебные крошки и табачный пепел. Лицо ее выражало смертельную скуку.
— Пожалуйста, пива, — сказал я.
— Пиво кончилось, — меланхолично произнесла она.
— Тогда содовой.
— Вся вышла.
Ничего не скажешь — мой неразговорчивый собеседник отлично знал местные порядки!
— А вообще есть что-нибудь напиться? Холодное, разумеется, — спросил я.
— Фирменный напиток. Желаете? И вам тоже?
Нам не оставалось ничего иного, как согласиться. Официантка исчезла, а мой сосед недовольно поморщился.
— Получим отвратное теплое пойло… — проворчал он.
— Судя по вашим предыдущим предсказаниям, — улыбнулся я, — все должно сбыться и на этот раз.
— Я не предсказываю, а знаю.
— Да ну? Неужто вы… ясновидец? — пошутил я.
— Ясновидец — это, знаете ли, из парапсихологии, — медленно сказал он. — Я называю этот случай иначе. Ясновидение, как вам, наверно, известно, это более или менее правильное общее предсказание. Что касается меня, то я могу предсказывать лишь то, что относится непосредственно ко мне, предвидеть события, в которых буду принимать участие лично, или же факты, которые станут мне каким-то образом известны. Впрочем, я неверно выразился. Я не предсказываю, я знаю… Знаю так же, как вы знаете, что происходило с вами или вокруг вас, скажем, час назад, год и так далее…
— Вы хотите сказать, — заметил я, — что помните свое будущее так же, как я помню свое прошлое?
— Вот именно. Я помню свое будущее, если вообще так можно сказать. Я знаю то, что еще только произойдет. Я назвал бы это прогнозией, это недурно звучит…
— Отлично! И вообще это шикарная шутка. Поразительно — в такую жару вы не теряете чувства юмора…
Мне показалось, что незнакомец смутился.
— Я был бы счастлив, если б это была только шутка… — тихо сказал он, серьезно взглянув на меня из-под полуопущенных век. — Увы, это истина, пан Ковальский!
— Простите, не помню, чтобы я называл свою фамилию.
— Если бы вы даже и назвали, я не мог бы ее запомнить: кроме прогнозии я страдаю еще и полной амнезией! Вы понимаете? Именно в этом мое несчастье, двойное несчастье: я не помню ни одной минуты прошлого, зато знаю все свое будущее!
Я не мог произнести ни слова и осовело смотрел на этого человека, не зная, шутит он или говорит серьезно.
— Но… это же абсолютно невозможно! И откуда вы в таком случае…
— Я узнаю вашу фамилию в будущем, поэтому и помню…
— Так вы утверждаете, что все сказанное вами правда?
Он молча кивнул.
— И… вы не помните даже того, что произошло секунду назад? Зато знаете, что случится через десять лет? — резко спросил я.
— Вот именно. Конечно, близкое будущее я помню точнее и с большим количеством подробностей, чем отдаленное. А вот прошлое, пусть даже самое недавнее, для меня закрыто бесповоротно… как для вас, например, то, что произойдет через минуту…
— Но… — сказал я, — я — то знаю, что и через минуту буду сидеть здесь и беседовать с вами…
— А в три часа пойдете вон в тот дом напротив… Согласен, вы это знаете, но стопроцентной уверенности у вас быть не может. А вдруг да через минуту я отсюда уйду? Или, переходя улицу, вы попадаете под автомобиль? Нет, нет, под автомобиль вы не попадете, а я отсюда не уйду, пока не получу чего-нибудь напиться. Я сказал это только так, для примера. Итак, на основании анализа прошлого и настоящего вы можете более или менее достоверно предвидеть, что произойдет в будущем. Я же будущее знаю, просто знаю… О прошлом же могу судить только на основании встречного анализа тех событий, которые еще только произойдут.
Тридцатиградусная жара вконец отбивала способность что-либо понять. Вдруг меня словно осенило:
— Послушайте, — воскликнул я, — если все обстоит так, как вы говорите, то каким же образом вы можете логично отвечать на мои вопросы, коль, услышав их, тут же забываете, что они были заданы?
— Эх, милый мой! Ну, подумайте как следует, — снисходительно улыбнулся незнакомец. — Конечно, ваш вопрос я немедленно и полностью забываю, зато мой ответ на него помню отлично! Ведь до того, как я его произнес, он принадлежал будущему, тому ближайшему будущему, которое я отчетливо помню.
— Допустим, — согласился я, сбитый с толку. — Но тогда зачем вы вообще задаете мне вопросы? Вот вы спрашивали, встречались ли мы когда-нибудь. Но ведь мой ответ-то вы знали заранее!
— И опять вы ошибаетесь! — спокойно сказал он. — Не задай я этого вопроса, вы бы никогда не ответили на него! А я помню только то, что когда-либо произойдет, следовательно, мой вопрос был вызван логикой необходимости.
— В таком случае я не понимаю, почему свое чудесное свойство вы называете несчастьем? Люди веками мечтали о подобном! Кто не хочет знать свое будущее?!
— Ошибаетесь. Все ошибаются, — сказал он. — Я лучше знаю, какой это груз — знать все до конца, до самых мелочей. Неужели вам никогда не хотелось забыть что-нибудь, какие-либо неприятные моменты из жизни? Забывчивость — прекрасная штука… Уверяю вас, не менее приятно знать о своем будущем не все, не полностью, не до конца! Неужели вы хотели бы забыть — как это случилось со мной — обо всем, что было? Забыть, кто вы, как вас зовут и что вы пережили? Убежден, вы не согласились бы полностью стереть свою личность. Тут уж вам придется мне поверить…
— Скажите… а как все это случилось? Может быть, зная обстоятельства, при которых вас постигло
