троне, звон гонга и звук флейты сопровождались хихиканьем.
– Янь! – захихикал Глава, скалясь словно череп. Некоторые из его зубов были заточены на конус.
– Янь! – прокудахтал он, разрывая на себе одежду и закатив глаза.
– Янь! – выкрикнул он, ударяя в поднос. – Элма янь не помогла! Янь Бессмертия!
– Я тоже хочу получить янь Большого Волосатого Существа, – сказал Головорез.
Старик заворчал и вернулся к своей пище.
Перед Драконьим Троном стоял столик из красного дерева. На нём располагался серебряный поднос. Лишённый кожи, венчающий его череп был разбит словно яйцо.
Содержимым черепной коробки был наполовину съеденный мозг. Глаза элмы были широко раскрыты от предсмертного ужаса.
Залитый и пахнущий кровью халат Главы был разорван. Его дюймовые ногти загибались, подобно когтям. Он вяло выковыривал мозг своим ножом-янь, поднося кашицу ко рту серебряными палочками. По щекам старика стекали слёзы, и в то же время он хихикал.
Если бы Головорез мог поступить так, как ему хотелось, он бы перерезал Главе горло. Ему не терпелось поместить череп деда в один ряд с предшествовавшими Главами. К несчастью, Код Успеха был весьма строг и подкреплялся Внутренним Советом Восьмидесятилетних, которые были преданы Чингхо.
– Его смерть должна быть естественной, – предупредил Чанг Чонг. Совет всё ещё обладал властью. Он владел акциями Главы.
Какая ирония судьбы, Головорез был благодарен Коду, зная, как Внутренний Совет относится к нему. Происшествие в лаборатории Дэниэльс явилось испытанием их терпимости, но не произошло ничего похожего на то, что он заслужил после своего возвращения. По-прежнему он старший сын, а они консервативны, поэтому, хоть и скрипя сердцем, совет подчинится правилам. Первый родившийся сын является Главой. И наследуется его первым сыном. В течение двенадцати тысячелетий это было Путём 'Фанквань Чжу'. Если верить мифу.
– Янь! – взвизгнул Глава, колотя по подносу. Раскрытый череп и покалеченный мозг разлетелись по полу. Истерически хохоча, он стал царапать своё лицо.
Головорез улыбнулся.
Несколько дней – может быть неделя – и дедушка будет мёртв.
Как новый Глава, он станет владельцем акций.
Кампания станет принадлежать ему и будет делать всё, как он того пожелает.
Упорядоченная и модернизированная, она будет смотреть в двадцать первый век.
В том случае, если у них ещё будет будущее через неделю.
– Дедушка, твой страх за право наследования привёл нас к краю пропасти.
Не попытайся ты сделать беременной ту женщину, министр Ки не получил бы карты.
Без карты конная полиция не узнала бы о наших планах.
Сегодня в полдень, ничего не говоря Онгу, Чандлер выехал в Пекин.
Из-за тебя наше перемещение в Канаду поставлено под угрозу. Если бы ты не вмешался, Ки вскоре был бы мёртв. Теперь же он постарается использовать в своих целях КККП.
Мы должны помешать этому до того, как исследуем Виндиго-Маунтин. Без ДНК всё равно у нас нет никакого будущего.
Если я убью Чандлера, в дело вмешаются конные. Не будет никакой второй экспедиции на гору.
Если я ничего не стану делать, Ки свяжется с ними. И снова – никакой экспедиции.
Единственный способ выиграть время – это привести полицию в замешательство. А единственный способ сделать это – это лишить Чандлера разума.
'Наше самое жестокое наказание', ты учил меня, 'это убить девять поколений семьи. От пра-пра- прадедов до пра-праправнуков мы всем перерезаем горло, чтобы стереть семью с лица Земли'.
Завтра я использую Путь 'Фанквань Чжу'.
Сегодня ночью я вылетаю в Роузтаун, Саскачеван.
ТЯНЬШАНЬСКАЯ РЕЗНЯ
Пекин
Китай.
Коммунистический Китай.
Трудно поверить, что смерти Мэрдока, Максвелла и Дэниэльс привели его сюда.
Сюда, в город монголов, Минь, маньчжуров и Мао.
Сюда, в северную столицу Чингисхана.
Чандлер, стоя на балконе своего номера в пекинском отеле, завтракал апельсином и думал о Кэрол. Минувшей ночью 'жёлтый ветер' задувал среди хатонгов, засыпая Пекин серой пылью из пустыни Гоби. За унылыми жилыми зданиями, окружавшими столицу, синие горы указывали на край Северо-Китайской равнины. Высоко над красновато-коричневыми крышами Запретного Города, над площадью Таньаньмынь
