– Да, – прохрипел Онг, когда нож надавил на его шею.
Стремительность следующего движения Чандлера поразила его.
Онга развернуло кругом так быстро, что он растянул себе плечо.
В свете усмехающейся луны он увидел смерть в глазах этого парня.
Свою смерть.
Здесь и сейчас.
Онг намочил штаны.
– Вот тебе! – прорычал Чандлер, вонзая нож ему между ребер в сердце.
Когда облако скрыло лик луны, Цинк пересёк мостик.
Окна чайного домика были закрыты решётчатыми ставнями, со вкусом украшенными хризантемами.
Стоя спиной к двери, фигура внутри следила за игрой волн на озере.
С револьвером Онга в одной руке и с ножом в другой, Чандлер тенью возник в полукруглом проёме двери.
Лотос Кван повернулась.
– Где Эван? – спросил Цинк, окидывая взглядом павильон.
– Позади тебя, – ответила Лотос. Восток противостоял Западу.
Взгляды, которыми они обменялись, заменили тысячи слов.
Для императорского Китая Срединное Царство было центром мира.
Каждый, не являвшийся китайцем, был варваром.
'Красные бороды' – англичане – были самыми ненавистными.
Лотос Кван была наследницей этой реальности.
Для имперской Британии все земли существовали для того, чтобы они их могли захватить.
Колонизаторы имели право ходить там, где они не имели никакого права находиться.
Господь, Королева, Государство и Бремя Белого Человека посылали армии и корпорации вперёд, чтобы «цивилизовать» мир.
Чандлер был наследником этой реальности.
– Белая обезьяна, – сказала Лотос, выхватывая пистолет.
Цинк услышал позади себя звук бегущих ног, пересекающих мостик.
Зазвучали выстрелы.
Часть четвёртая
РАЗУМ
Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.
ВСЁ ЕЩЁ ЖИВ?
Стон…
Шипение…
Вздувающийся пузырь…
Тяжёлое дыхание… …блип… блип… блип…
Сопровождаемое последним вздохом, прорывающимся в лёгкие.
Шипение…
Вздувающийся пузырь…
Тяжёлое дыхание… …блип… блип… блип…
Время и место ничего не значат для него.
Затем, частица за частицей, реальность проступает сквозь его забытье.
Шипение и тяжёлое дыхание принадлежали ему, под кислородной маской.
Пузыри появлялись из отсасывающей трубки, введённой в его рот.
Блип… блип… блип… – эти звуки раздавались из монитора кардиографа, следящего за его сердцем.
Стон и последний вздох, слава Богу, издал кто-то другой.
'…какой стыд…'
Вдох, выдох.
'…такой крепкий с виду мужчина…'
