– Кто принимал меры против Квана?
– Дон Войс, ПДО, который надзирал за ним.
– Кто выносил судебное решение?
– Трент Максвелл, упокой Господи его душу. Он работал здесь, пока не преставился, как вы знаете.
– Что, если кто-либо, депортированный в соответствии с пунктом 19, позже захочет обратно?
– Значит, этому парню чертовски не повезёт из-за пункта 19. Депортационый закон относит его к нежелательной категории.
– Максвелл депортировал Квана?
– Ничего подобного. Не было никакой депортации.
– Почему?
– Потому что в день слушания дело было отсрочено. Согласно пометке Дона на деле, той же ночью Кван добровольно отбыл в Гонконг.
– И что же это значит? Обвинение автоматически было снято?
Хоксворт кивнул.
– В 78-м требовалось физическое присутствие депортируемого. Когда Кван покинул Канаду, дело было закрыто.
– А почему отсрочка? – спросила Тэйт. – Вместо депортации?
– Вероятно, такова была тактика адвоката Квана. В соответствии с пунктом 32 депортационные слушания могут иметь один из трёх исходов. Подсудимый может быть депортирован, он может получить предупреждение о депортации или он может отозвать своё заявление. Если необходимо, он может время от времени получать отсрочку. Адвокат Квана, должно быть, посчитал, что лучше держать ситуацию в своих руках.
– Я правильно поняла? – сказала Тэйт, поднимая вверх три пальца. – Во-первых, если бы Кван был депортирован, пункт 19 не позволил бы ему въехать снова.
Во-вторых, предупреждение о депортации…
– По существу дало бы тот же самый эффект.
– Почему?
– Потому что заявление уже подано.
– И в-третьих, отсрочка и возвращение создают впечатление, что дело закончено?
Значит ли это, что Кван мог вернуться в любое время?
– Технически, да. Практически – нет. Ссылка на дело хранится в нашем компьютере.
Если бы Кван попытался въехать в страну, мы бы проверили его дело. Обвинение 78-го года привело бы в действие пункт 19.
– А что, если дело было уничтожено? Тогда не осталось бы никаких свидетельств против него.
– Тогда мы бы связались с теми, кто имел к нему отношение. Слушание ведь затрагивает кого-то лично, верно? Судью, ПДО, иностранца и его адвоката.
Отсутствие здесь упоминания о каком-либо переводчике означает, что Кван говорил по-английски. Если бы любой из них подтвердил, что он вёл себя недостойно или проявлял склонность к преступлению, ему был бы запрещён въезд в страну в соответствии с пунктом 19.
– А что, если все участники теперь мертвы?
– За исключением его самого, вы имеете в виду?
– За исключением Квана.
– Тогда он показывается на границе, и у нас нет никаких оснований его задерживать. Кван бьёт систему по всем статьям. Дьявольщина, он мог бы иммигрировать.
Пока Тэйт расспрашивала Хоксворта, Чандлер просматривал дело.
– Это имя на обратной стороне. Кто это написал?
Чиновник глянул на надпись.
– Обвинитель, – сказал он.
– Кто такая Николь Даниельс?
– Не имею ни малейшего представления.
– И даже не можете высказать предположение?
Хоксворт пожал плечами.
– Та, кто выдвинула обвинение?
В ЛАБОРАТОРИИ
На обороте дела Квана рядом с именем Николь Дэниэльс был нацарапан телефонный номер. Пока
