Проспер кивнул. Он все еще держался за плечо.
— Что с тобой? — озабоченно спросил Сципио, увидев искаженное болью лицо товарища.
Но Проспер только головой покачал.
— Крылом ушибло, да ничего, пройдет.
— Моросина посмотрит твое плечо, — бросил Ренцо. — Ведите-ка лучше этого рыжего поганца в дом. — И с этими словами он скрылся за кустами.
Барбаросса оторопело смотрел ему вслед.
— Наглый грубиян! — возмутился Барбаросса, упирая в боки свои коротенькие ручонки. — Он, видите ли, граф! Ну и что из того? Я этого чистоплюя терпеть не мог, даже когда он седым стариком был! Его остров! Ба! Поеду домой, найму лучшего в городе краснодеревщика. Уж он-то наладит эту чертову карусель, чтобы крутилась…
— Ничего ты больше не сделаешь, — сказал Сципио, вставая перед Барбароссой во весь свой рост. И хотя тот стоял на помосте, а Сципио на земле, Брабароссе все равно пришлось задрать голову. — Родители твои еще живы? — спросил Сципио.
Барбаросса зябко передернул плечами. Ему было холодно без пальто.
— Нет. Какого черта, что означают все эти расспросы?
Проспер и Сципио переглянулись.
— М-да, тогда, наверно, придется предложить Ренцо отвезти его в приют к Милосердным сестрам, — сказал Проспер.
— Что? — Барбаросса в ужасе отпрянул. — Вы не посмеете! Этого вы не посмеете!
Сципио вскочил на помост, мигом изловил мечущегося между фигурами коротышку и сгреб в охапку.
— Волшебная карусель уже никогда не заработает, Рыжебородик, — сказал он. — И все только из-за тебя. Поэтому, для начала, в город тебя одного никто не отпустит. Мало ли каких ты еще там бед натворишь! Ты слышал, что Ренцо сказал? Ты его пленник. И, по совести говоря, не хотел бы я сейчас оказаться в твоей шкуре. Потому что и у него, и у его сестры более чем достаточно причин на тебя гневаться.
И сколько Барбаросса ни брыкался, ни верещал, ни размахивал ручонками, Сципио просто забросил его на плечо, как мешок, и так, на плече, всю дорогу до самого дома и нес.
Одним им, впрочем, никогда бы из лабиринта не выбраться, но следы Ренцо указывали им путь. Но если Барбаросса ругался, плевался, лупил кулачками Сципио по спине, сам Сципио не проронил больше ни слова. Время от времени он поднимал глаза, глядя на небо или на деревья так, словно и они теперь новы и непривычны для него, как и его столь внезапно повзрослевшее тело. Верещания Барбароссы он, казалось, просто не слышит. Словно оглушенный, двигался он вперед такими широкими, могучими шагами, что Проспер едва за ним поспевал.
Лишь когда они уже оказались перед домом, Сципио оглянулся на Проспера, поставил все еще брыкающегося Барбароссу на ножки и сказал:
— Все как-то съежилось, Проп. Все вокруг какое-то маленькое. Такое маленькое, что мне и не поместиться почти.
Он склонился к Барбароссе.
— С тобой-то наверняка все иначе, а, Рыжебородик? — спросил он насмешливо. — Расскажи, каково оно там, внизу?
Но Барбаросса его даже не слышал. Он только мрачно озирался, как загнанный зверек, ищущий лазейку, чтобы убежать. И снова начал яростно сопротивляться, когда Проспер потащил его вверх по лестнице.
— Пустите меня! — орал он, багровея от ярости. — Этот мальчишка… граф этот… он же меня просто убьет! Вы должны меня отпустить, в конце концов, мы же давние деловые партнеры! Я вам денег дам, моя лодка привязана у ворот, вы просто скажете, что я от вас сбежал!
— Денег? Да у нас уже целый саквояж денег, правда, фальшивых, — заметил Проспер. — И этим мы тоже тебе обязаны.
Тут Барбаросса на секунду обмер от ужаса.
— Какие фальшивые деньги? Не знаю я ни про какие фальшивые деньги, — залопотал он, избегая, впрочем, смотреть Просперу и Сципио в глаза.
— Да нет, знаешь, еще как знаешь, — сказал Сципио, поднимаясь по лестнице. С угрюмым видом Барбаросса неохотно последовал за ним. Но остановился, как вкопанный, едва завидев наверху, под колоннами, вышедшего им навстречу Ренцо.
— Ой! Вы посмотрите только, как жутко он глядит! — прошептал он, судорожно вцепляясь Просперу в руку. — Нет, нет, вы просто обязаны меня защитить!
Но в ту же секунду из-за спины Ренцо показались доги. Глаза у них были мутноватые, но на ногах они вроде бы уже держались. Между догами, как из-под земли, появилась Моросина; сжав губы, она не сводила с Барбароссы пристального взгляда.
— Счастье твое, жалкий отравитель! — крикнул Ренцо и медленно зашагал вниз по ступеням. — Да, псы вроде выжили, — сказал он, прочитав в глазах Барбароссы явное облегчение. — И по-моему, им даже уже не повредит легкий перекус. Моросина вот предлагает тебе с ними наперегонки пробежаться. До твоей лодки, к примеру…
Барбаросса побелел.
Ренцо, стоя двумя ступеньками выше, с интересом за ним наблюдал.
— Но у меня-то другое предложение, — сказал он, помолчав. — Разумеется, ты заплатишь за все, что ты натворил. Но не своей жизнью, и уж тем более не так, как мы расплатились с Королем воров.
— Тогда как же? — Барбаросса смотрел на него с неприкрытой злостью.
— По твоей вине ни Моросина, ни я не в силах теперь прокрутить обратно то, что мы затеяли, — сказал Ренцо. — Точно так же, как и Король воров, да и ты сам. А я между тем продал тебе почти все, что было ценного на этом острове, одни старые игрушки только еще и остались. Мы с Моросиной одиноки, у нас никого нет. Вот почему я отпущу тебя, только если ты мне отдашь все деньги, которые ты держишь в твоей лавочке, причем не в кассе, а в сейфе.
При этих словах Барбаросса вздрогнул так, что чуть не свалился с лестницы. Хорошо еще, Проспер успел ухватить его за ремень брюк, но коротышка, едва обретя равновесие, сердито оттолкнул его руку.
— Да ты в своем уме? — заорал он на Ренцо. — А на что мне потом жить прикажешь? Когда я из-под прилавка едва выглядываю! Я-то тут при чем, если эта трухлявая деревяшка сломалась?
— Действительно, ты-то тут при чем? — Сципио со вздохом присел на каменные ступеньки, не спуская с Барбароссы насмешливого взгляда. — Кто-то с целым мешком отравленного мяса проникает на остров, а ты-то тут при чем? Кто-то от самой стены тащит Моросину за косу, а ты-то тут при чем?
Барбаросса открыл было рот, но Ренцо не позволил ему даже вякнуть.
— Мы вместе с тобой поедем в город, — сказал он, — и ты отдашь мне деньги. За это я обещаю тебе не мстить ни за карусель, ни за собак, и сестра моя тоже тебе мстить не будет. Хотя, поверь, мстить мы умеем. Нет ничего проще, чем указать карабинерам на беспризорного малыша, вообразившего, будто он и есть Эрнесто Барбаросса, или, допустим, попросить Сципио и Проспера сдать тебя в сиротский приют Милосердных сестер. Так что выбирай. Пока что ты можешь откупиться.
Барбаросса провел ладонью по подбородку, но тут же досадливо опустил руку, почувствовав, насколько он смешон и беззащитен без своей бороды.
— Это шантаж, — пискнул он своим детским голоском.
— Называй как хочешь, — невозмутимо откликнулся Ренцо. — Тому, что ты учинил на моем острове, можно подыскать несколько еще менее благозвучных наименований.
