вас!
По ее лицу медленно расплылась улыбка.
– Я не знала, нужна ли еще вам. Когда вы не пришли, я решила, что была для вас всего лишь мимолетным увлечением. Что вы проводите время с другими женщинами.
– У меня не было ни одной женщины с тех пор, как я увидел вас в день покушения на Лоренцо, – ответил я. – Я четыре года не прикасался ни к одной женщине!
– Не знаю, смогу ли я получить в наследство собственность Ринальдо, – проговорила она, глядя мне прямо в глаза. – Детей нам так и не довелось родить, зато у него есть двоюродные братья. Уж не знаю, какое я принесу вам приданое.
– Мне не нужно приданое. Я богат, даже богаче, чем Ручеллаи. У вас будет прекрасный дворец. Я построю другой, еще больше этого, больше, чем дворец Пацци или Медичи. Я отдам вам все, что вы ни пожелаете!
– Я бы вышла за вас, будь вы даже нищим, – тихо произнесла она. – Я жила бы с вами даже на улице!
– Я лучше умру, чем позволю нам обеднеть, – ответил я и преодолел расстояние между нами, как на крыльях.
Я обнял ее и прижал к себе крепко-крепко, вбирая тепло ее тела и жизнь, звеневшую в ней хорошо настроенной струной лиры. Когда она взяла мое лицо в ладони и ее нежные губы прикоснулись к моим губам, я понял, что не прогадал. Долгое ожидание оправдало себя. Каждая минута себя оправдала.
Но теперь я больше не мог ждать, и она отвела меня наверх. Вечер только начинался, и лиловые и зеленые тени очерчивали края предметов, растворяя их текучие очертания. Маддалена привела меня в другую спальню, не туда, где я дал Ручеллаи консоламентум. Я сразу догадался, что это ее комната. На шторах перемежались полосы прозрачной зеленой ткани и зеленого бархата. На стенах висели чудные работы Боттичелли и старинная шпалера с изображением святого Франциска, проповедующего птицам. Маддалена притянула к себе мое лицо, и губы наши соприкоснулись, едва мы переступили порог комнаты. Я пнул ногой дверь, и она захлопнулась.
– Ты так прекрасен! Я так давно об этом мечтала, – прошептала она.
– А я думал, это только моя участь!
Я медленно вынул из ее волос заколки, неторопливо, потому хотел оттянуть момент, когда ее густые многоцветные волосы рассыплются по стройным плечам.
– Я не могла сказать тебе о своих чувствах! Я ведь была замужем. А Ринальдо был добрым человеком! – Она потянула вверх мою тунику.
Я позволил снять ее с меня и вернулся к ее волосам, которые так мягко лежали в ладони, будто чистейший шелк. Она дрожащими руками расстегнула мой жилет, и я стряхнул его на пол. Я покончил с ее заколками, и волосы рассыпались каштаново-рыже-черной волной, пахнув ароматом сирени, лимона, росы и всего прекрасного, что Бог или человек когда-либо создавали на земле. Я опьянел от счастья. У меня подкашивались колени, пересохло во рту, и комната кружилась перед глазами.
– Слишком много всего, – хрипло проговорил я. – Ты – это слишком…
– Хочешь остановиться?
– Нет, я не это имел в виду. Но ты так прекрасна! – воскликнул я.
– Я знаю, что ты имел в виду, – улыбнулась она, чуть не погубив меня своей улыбкой.
– Я больше не могу ждать, – прошептал я и потянулся к пуговицам ее платья.
– Тогда не жди, – ответила она и помогла мне снять пышное платье, а потом и шелковую сорочку.
И вот наконец она предстала передо мной, миниатюрная и ослепительно прекрасная, совсем такая, какой я ее представлял последние четыре года. Дрожащими руками я подхватил ее и отнес на кровать. Я еще никогда не касался столь нежной и благоухающей кожи. Ее тело сводило меня с ума, я не удержался и провел языком по изгибу ее плеча. Она оторвалась от меня, только чтобы улыбнуться.
– Я всегда говорила себе, что если мы будем вместе, если мне выпадет на долю такая Божья милость и я окажусь в твоих объятиях, то буду всегда говорить тебе «да». Всегда! Что я ничего для тебя не буду жалеть, ни в чем никогда не откажу. Что ж, я говорю тебе «да», Лука Бастардо!
И она снова произнесла «да» одиннадцать месяцев спустя, когда мы поженились. И она всегда говорила мне «да», все годы, пока мы счастливо жили в браке. И это были самые счастливые годы моей жизни.
ГЛАВА 23
Жизнь наша с Маддаленой потекла, как бурные воды Арно. Блеску и могуществу Флоренции под властью Лоренцо де Медичи пришел конец. Мы справили свадьбу на пике могущества и влияния Флоренции, а потом зажили вместе в счастливом неведении о том, какие события разворачиваются вокруг. И я не замечал знаков, которые мне подбрасывал насмешник Бог, пока не стало слишком поздно. Случилась трагедия, и я потерял все, что мне было дорого. В скором времени я поплачусь и собственной жизнью. Такова цена за то, что я долгое время пропускал мимо ушей Божий смех. Возможно, мне было предназначено судьбой: смотреть и проходить мимо. Возможно, я был не создан для того, чтобы моя жизнь вплелась в общую ткань человеческого существования. Все-таки я уродец, взращенный серыми камнями Флоренции и жестокой рекой, непредсказуемым Арно. Возможно, дар долголетия заключается только в том, что ты созерцаешь эту жизнь чуточку дольше, чем другие. А когда я захотел сделать что-то большее, чем просто созерцать, для Бога-насмешника это послужило новой забавой.
В самом начале нашей семейной жизни Маддалена глубоко меня потрясла. Я с привычной бодростью проснулся в нашей постели и потянулся к ней, ведь она всегда была послушна моим желаниям и принимала их с благодарностью. Но тут постель оказалась пуста. Маддалена исчезла.
– Маддалена? – позвал я. – Маддалена?
Ответом на мой зов было только молчание, и сердце в груди заколотилось в лихорадочном ритме. Я выскочил из постели и бросился заглядывать во все комнаты. Я носился по дворцу, не обращая внимания на свою наготу, и выкрикивал ее имя. Внезапно я вспомнил о последствиях выбранной любви: я ее потеряю. Я потеряю ее. Неужели это уже случилось? Так скоро?
– Маддалена! – надрывался я.
– Успокойтесь, синьор, – выглянул из гостиной повар, – она ушла со своей служанкой. Кажется, на рынок.
– Вы уверены? – спросил я, с трудом переводя дыхание. – С ней ничего не случилось плохого, она вернется?
– Плохо будет только вашему карману, – сдавленно фыркнул повар. – Мне знакомо это выражение на лице, когда женщина твердо решила хорошенько порастрясти мужнины денежки. Поэтому я и не женюсь. Женщины влетают в копеечку.
– Я должен был пойти с ней!
– Что ж, тогда вы можете пойти за ней и найти ее на рынке. Только сначала… э… оденьтесь. – Повар закатил глаза.
Не прошло и часа, как она вернулась. Руки ее были заняты покупками, и следом шли еще две женщины и ребенок. К тому времени я уже оделся и выбежал встретить ее у двери. Меня переполняла такая радость от ее благополучного возвращения, что я схватил ее в охапку и расцеловал так, словно она отсутствовала целый год. Моя пылкая радость вызвала у женщин хохот, и Маддалена, покраснев, отодвинулась.
– Лука, это мои хорошие подруги и бывшие золовки, Алессандра и Розария, а также дочь Розарии Мария, – сообщила она.
Мы поздоровались.
– Добро пожаловать, – сказал я, даже не глядя на них, потому что меня не интересовал никто, кроме Маддалены. – Давай-ка мне свои свертки, Маддалена. Позволь мне помочь тебе!
Я выхватил у нее покупки и свалил поверх предметов, которые уже и так еле держала служанка. Служанка топнула ногой и недовольно заворчала.
– Все хорошо! Со мной все в порядке, Лука, правда, – пробормотала Маддалена.
Она протянула свою накидку горничной и попросила подруг сделать то же самое.
– Розария и Алессандра решили меня навестить, а я хотела, чтобы ты посмотрел Марию. Она себя неважно чувствует, вот уже больше недели как ей нездоровится.
– Ей лучше показаться врачу, – ответил я и поцеловал Маддалену в губы.
