шестидесяти-семидесяти верст в день. Путь хана отмечают обглоданные волками кости загнанных лошадей.
В число гонцов, отправленных к царю с вестью о победе, воевода Темкин включил Луку Сердитого и Василия Дубаса. Они, как особо отличившиеся в боях, должны были сами поведать царю о своих подвигах.
Но рассказывать пришлось одному Луке Сердитому. Бывалый олончанин не потерялся: бойкой скороговоркой он доложил царю Ивану, окруженному боярами, о делах своих и Дубаса. Пока продолжался рассказ, Дубас упорно смотрел на носки своих огромных лаптей.
– Что ж молчишь, молодец? – весело спросил Василия царь.
Дубас вскинул на царя Ивана глаза и опустил их, охваченный робостью.
– Он у нас молчальник, великий государь, – вмешался Лука. – У него сила в руке, а не на языке!
– Чем вас наградить, ратники храбрые?
– Дозволь, государь, в твое ополчение поступить! Хотим мы с Васькой неверную Казань громить!
– Дозволяю, дозволяю! Радостно мне таковое прошение слышать.
Сердитого и Дубаса взял в Большой полк воевода Михаила Воротынский.
Глава VI
Первый отряд
Царские рати наголову разгромили крымцев. Теперь можно было идти на Казань.
Царь Иван дал заслуженный отдых войскам: восемь дней провели они в полевых станах под Коломной, Каширой, Серпуховом.
Царь возвратился в Коломну и богатыми пирами отпраздновал победу. В Москву отправлена была военная добыча: неприятельские пушки, знатные турки и татары – пленники и невиданные звери «вельблюцы». Москва ликовала. Быстрый разгром южных орд, казалось, предвещал скорую и легкую победу над казанцами.
В царской ставке разрабатывался порядок похода. Вести всю рать одним путем представлялось царю и воеводам делом невыгодным: трудно снабдить продовольствием множество людей. Решили разбить войско на три отряда.
Первым отрядом предводительствовал царь Иван. В него вошли царская дружина, полк Левой Руки, Сторожевой и Запасный полки. Большой полк, полк Правой Руки, Ертоульный полк и другие должны были составить второй отряд. В третий отряд входила осадная артиллерия. Путь ей предстоял по рекам на баржах; водой же царь приказал везти казну.
Первые два отряда после марша в несколько сот верст должны были соединиться в приволжских степях, за Алатырем.
Первому отряду предназначался кружной путь к Алатырю – через Владимир и Муром.
Полкам второго отряда, шедшим южнее, поставлена была важная задача: охранять на походе русские границы от неожиданных нападений. Девлет-Гирей, хотя и разбитый, мог вновь послать на Русь войска. Крым был многолюден, а султанская Турция располагала огромными воинскими резервами.
Русские полки выступили в дальний поход 3 июля 1552 года. Во Владимир прибыли 8 июля. Их встретило радостное известие из Свияжска. Воеводы доносили: цинга в городе прекратилась; войско с воодушевлением ждет прихода главных сил, чтобы вместе двинуться под Казань.
В Муром первый отряд вступил 13 июля и простоял там неделю: рать готовилась к трудному переходу через пустынные места.
Войскам устроен был смотр, проверено вооружение и снаряжение. Людей каждого полка, побывавшего в боях с крымской ордой, разделили на сотни, назначили начальников из числа отличившихся бойцов.
Здесь осадный наряд, который везли до Мурома сухопутьем вместе с первым отрядом, погрузили на суда. Власть над стрельцами и пушкарями царь вручил воеводе Петру Булгакову. За сохранностью пушек и запасов пороха смотрел главный начальник артиллерии дьяк Иван Выродков.
Из Мурома войско выступило 20 июля, держа путь на юго-восток.
На пути к московскому войску присоединились касимовские и темниковские князья с татарскими и мордовскими дружинами: русская армия становилась многонациональной, но все ее части были подчинены единой воле, все стремились к одной цели – сплотить еще крепче русское государство и расширить его пределы.
Пушечный наряд плыл по воде. Дорога предстояла дальняя: по Оке до устья и дальше вниз, по великой Волге. Путь по рекам был не утомителен, но скучен.
Лежа на палубе, Иван Выродков рассеянно смотрел на уплывавшие берега. Пушкари варили обед, разложив костер на земляной насыпи. За кормой баржи тянулись блесны на крепких бечевах, и время от времени искусный рыболов Кондратий выхватывал из воды судака или щуку.
– Отплавала! – бормотал он, снимая с крючка трепещущую рыбину, и вытаскивал из-за голенища ножик.
Белые чайки с криком носились над рекой, выхватывая плотичек и пескариков. Свежо и прохладно было на лодках. Когда дул попутный ветер, растягивали паруса, и баржи бежали быстрее, рассекая холодноватую свинцовую рябь.
Глава VII
Степи
Путь второго, более многочисленного отряда начинался через Рязань и Мещёру.
Немало военных новшеств придумали царь Иван и его стратеги. Прежние походы проводились наспех, без хорошей подготовки, и этим объяснялись их неудачи.
Теперь дело повели крепко. Через дремучие леса были прорублены длинные просеки – дороги. Это потребовало от Голована и его строителей такой большой работы, что часто им в помощь давали значительные отряды с топорами.
Часть строителей шла вперед, наводила паромные переправы, через небольшие речки перекидывала прочные мосты; при них ставились сильные караулы. Мало того: царь Иван приказал заселить новую дорогу русскими людьми.
Прекрасное устройство ямской гоньбы между русскими городами, раскинутыми по огромному пространству Восточной Европы, всегда поражало иностранцев. Крестьяне, жившие вдоль больших дорог, обязаны были поставлять лошадей для правительственных гонцов. Эта повинность тяжело отзывалась на крестьянских хозяйствах, особенно в летнее время, но за невыполнение ее грозили тяжкие кары. И гонцы проезжали по двести пятьдесят – триста верст в день – предел скорости в те времена.
Новая дорога не должна была остаться пустынной, и дьяки, сопровождавшие войско, немедленно принялись за дело. Через каждые пять-десять верст удобные участки земли отводились бывшим при войске беспоместным дворянам, и те посылали доверенных – скликать людей.
Крестьяне пошли на новые места охотно: их на несколько лет освобождали от всех повинностей, кроме ямской гоньбы.
Остались позади сотни верст утомительного пути. Войско шло по беспредельным степным далям. Вокруг волновался седой ковыль, вверху раскинулось бледно-голубое небо, и в нем черными точками кружили ястреба.
Встречались на пути второго отряда развалины древних городов. Рыжий бурьян да горькая полынь покрывали городские площади, на которых когда-то собирались народные толпы по звону вечевого колокола…
Разведчики, опережавшие главные силы, въезжали на верхушки курганов; конские копыта попирали могилы давно забытых князей.
На целые версты растянулась московская рать. Телеги скрипели пронзительно и тонко.
Передовые сотни раздвигали грудью высокие увядающие травы; травяное колышущееся море ложилось на землю под ногами пехоты, под конскими копытами. Где утром прятались в веселом разнотравье сторожкие дрофы и шныряли перепелки, вечером степь напоминала гладко примятый ток с кое-где торчащими былинками. Замыкающим войско полковым обозникам приходилось глотать пыль, сухую, едкую.
Огромная рать двигалась медленно. По ночам, теплым и безоблачным, дым от многочисленных костров
