Ничего себе, кстати!
– Майер, мне сейчас надо уходить, я не могу долго быть здесь. Я понимаю, у тебя много вопросов. Потерпи.
Глава тридцатая
– Ну, ты нахал! – гнусный, такой знакомый голос вырывал из меня остатки сна. – Ты тут валяешься, а я не знаю, что делать!
Виктор! Это же надо!
– Ты-то как здесь оказался? – чего-чего, а его я не ожидал увидеть рядом с собой.
– Нормально оказался! Саля мне сказала, где тебя спрятали. Вот пришел проведать. Апельсины принес, – Виктор достал из полиэтиленовой сумки большую бутылку водки и, судя по жирным пятнам, завернутое в газету сало.
– Ага, а Салю ты откуда знаешь? – почему все знают друг друга, а я не знаю никого?
– Драсте, моя радость! – Виктор искренне удивился. – А кто рейдом через пол-Аравии прошел в пятнадцать часов, чтобы её выдрать из лап тех уродов? Вот, посмотри!
Виктор вдруг выпростал рубашку из джинсов и показал неприятный круглый шрам на боку. Как будто кто-то выдрал у него кусок мяса.
– Это у меня кусок мяса выкусили, когда я её из зиндана выковыривал. Охранник. Трупом прикинулся и укусил. Козел.
О чем говорит Виктор? Или у меня опять бред?
– Так, собирайся, поедем, тебя ребята заждались!
– Какие ребята? – я решил сопротивляться этому добродушному напору. А водка с такой закуской, как сало – это в самый раз.
– Как какие? – искренне удивился Виктор, крякнув после стакана водки. – Наши!
– Виктор, – последнее время я только и слышу, что вокруг наши! – Они что, все нарочно? – Где эти наши были чуть раньше? И кто они?
– Наши – это те, кто не чужие, – железная логика.
Дальше сопротивляться было трудно. Виктор сгреб меня, как куль с больничным бельем, и перетащил в свою любимую «Волгу». На торпеде гордо красовался китайский вентилятор. Тот самый. Не работающий.
– Ты мне починишь потом, обещал, – Виктор увидел, что я рассматриваю. – Вот, пока ехать будем, тут тебе пацанка эта передала. Как её. Та…, там… В общем, сказала, ты поймешь.
Почему от Танильги только письмо? Она обещала сама все рассказать. Вот глупый и безответственный ребенок!
Конверт какой-то странный.
– Я думал, надо проверить, вдруг там что не так. Язва, к примеру, сибирская в порошках. Так разорвать не мог! – Виктор опять перехватил мои мысли.
Разорвать конверт удалось без всяких проблем. Виктор только хмыкнул, иронически-удивленно.
«Майер, я не могу больше приходить. У Кондора не сходятся данные по моему позиционированию. Я смогу забить это в компьютере, но рисковать дальше нельзя. Майер, я не могу предать своих. Хотя то, что я делаю – уже нарушение правил. Майер, останови все это. Только ты можешь это сделать. Все расчеты оправдались. Но сейчас я не могу это объяснять. То, что ты делаешь – правильно. Осталось совсем немножко и ты все поймешь сам. Танильга»
Бедная девочка, что её так мучает? В схватку каких сил она встряла? А мне придется все-таки пройти до конца.
В машине я заснул. Я еще был слаб после ранения. Да и дорога была длинна и нудна.
– Майер, приехали в новую захоронку, – меня разбудил бодрый голос Виктора.
– Какую такую новую? – не понял я, продирая глаза. – Новая дача?
– Ага, конечно! – развеселился Виктор. – Нам теперь, как тебя с того света вытащили, только на дачах и рассиживаться! Убежище должно быть надежным! Вылазь!
Машина стояла на опушке леса. Очевидно, когда-то это был ухоженный лес и явно искусственной посадки. Толстые деревья выстраивали строгий геометрический порядок, который был заметен только из определенных точек. На опушке стоял маленький бетонный павильончик, на манер автобусной остановки.
– Это ты меня в будочке держать собрался? – пошутил я, понимая, что здесь какой-то подвох. – Только поводок не забудь.
– Ага. В будке. И дафний сушеных тебе мешок. Чтобы не убегал, – подхватил Виктор. – Пойдем. Это телефон там.
Как ни странно, но идти мне было уже намного легче, чем совсем недавно. Действительно – железная дверь будочки скрывала за собой обычный таксофон. Хорошее место для позвонить. В будочке Виктор клацнул архаичным черным выключателем. Под потолком вспыхнула желтоватым светом лампочка, непонятно каким чудом уцелевшая тут. Такие вот будочки народ любил всегда превращать в туалеты. В отсутствие настоящих. Очевидно, только близость леса спасла эту от аналогичной участи. Свежий воздух – всегда приятно. Хотя почему же тогда не разбить лампочку и не разломать таксофон? Да, меняется наш народ. Страдания, несомненно, облагораживают. Что-то меня на философию потянуло? Наверно, мозги повредились.
