Оказывается, у нас в Империи были выборы на днях! Глупое действо, давно игнорируемое всеми, вдруг привлекло внимание. Насколько я помню, традиционно, раз за разом, оппозиция сменяла власть имущих тихо и без особой суеты. И становилась власть имущей. Но тут вдруг все пошло кувырком. Победив на выборах, дурковатые оппозиционеры, во главе с Вар-раваном заявили, что их победа – это провокация бандитских властей, и что они на самом деле победили гораздо убедительней. И стали требовать пересчета, радикальных изменений и прочей ерунды. Митинги заполнили всю столицу, и была объявлена всенародная стачка.
Это все может быть и осталось бы для нас незамеченным, но вдруг утром Виктор явился со странной повязкой на рукаве – белая лента с приклеенным зеркальцем.
– Витя, это что? Для красоты? – съязвила Саля.
– Отрази бандита! – Виктор произнес дурацкий слоган.
Спорить с ним не хотели. Но через некоторое время я, войдя в наш банкетный зал, как по привычке мы называли место наших общих сборов, обнаружил там какое-то подобие митинга. Почти вся наша команда жарко спорила. С такими же дурацкими зеркальцами на рукавах.
– Ребята, вы что, очумели? – искренне удивился я. – Вы что, в самом деле?
– А ты что? Бандитов решил поддержать? – Митяй вдруг проявил даже не активность, а агрессивность.
– Каких бандитов? – я действительно ничего не понимал.
– Решаются судьбы империи! – и Сай заговорил как-то странно. – Пока мы тут с одним врагом боремся – другой враг будет повержен нашей оппозицией! Вар-раван – наш президент!
– Женя, да пусть хоть царь, шуметь-то зачем? Что, у нас других президентов не было? Какая разница? У нас тут свои заботы!
– Ты пойди посмотри на лица молодежи на площади! Они светлы! У нас наконец будет свобода!
– Какая такая свобода? – недоумевал я.
– Ты, как всегда, ничего не понимаешь, – гордо заявил Сай. – Мы принесем нашу победу над чужими на алтарь победы Вар-равана!
Какой-то бред. Почему Сай заговорил лозунгами? Какие такие победы и алтари? Надо с Бабаевым поговорить, может нам добавляют в воду какую-то химию?
Я не стал спорить и, затворив дверь, пошел в компьютерный зал, туда, откуда мы так успешно начали сводить весь мир с ума страшилками про прилетевшие тарелки. Там сидела Саля и грустно смотрела в монитор.
– Мне кажется, что мир сошел с ума. Только эти выборы. Вчера все было нормально, обычная жизнь, а теперь… Вон – лагерь на Черной площади разбили. И постоянный рок-концерт. Требуют, чтобы Вар-раван штурмовал Кремль. Зачем, если он победил на выборах?
– Саля – наверное, это просто психоз. Так давили по всем средствам информации, что нам вот-вот свинец настанет. Вот и реакция такая. Да фигня это все. Но хоть ты на это не реагируешь. Подожди пару дней – все забудется.
– Я давно «Хонду» не выводила, – грустно сказала Саля. – Такое кругом творится. Когда ещё я до нее доберусь.
– Да что так грустно? Саля! Пусть другие грустят! А давай потом, ну, когда всё это кончится, ахнем наперегонки по шоссе вдоль моря. Когда шторм будет. Чтобы брызги в шлем летели. Чтобы со светофора на козе! – размечтался я. – Чтобы ничего нас не интересовало, кроме этой безумной гонки.
– Ты романтик, Майер. Был им и будешь. А по снегу не слабо? – вдруг встрепенулась Саля. – У меня резина шипованая!
– Так морду отморозит, – сразу скис я.
– А у меня есть два шлема. Лётных! – Саля от предвкушения даже вскочила. – Давай, Майер! Никто не узнает. Мы убежим!
– От кого мы убежим? – не понял я.
– Да какая разница, от кого? Главное – убежать. А моя «Хонда» и двоих вытянет! «Нибелунг» с форсированным движком!
Не люблю ездить на мотоцикле на заднем сиденье. Особенно, когда Саля за рулем. Во-первых, несется, как сумасшедшая, а во-вторых, как я могу нормально держаться в седле? Уж не за талию её обнимать? А ещё Саля любит прыгать на своей «Хонде». Как чуть какой рельеф дороги способствующий, так сразу.
Сначала никак не удавалось набрать приличную скорость. Заснеженное шоссе от бункера к городу не расчищалось уже много дней. Заднее колесо мотоцикла при каждой попытке дать газ норовило обогнать переднее и завалить нас в мягкий снег. Потом мы вырулили на трассу и тут Саля забыла обо всем.
Шоссе несло нас к городу. Вот уже пропало ощущение, что я балласт на заднем сиденье. Каждый изгиб трассы повторялся всем телом, слившимся с машиной. Я даже не чувствовал, что не я веду «Хонду», я просто слился с ней, с шоссе, с зимним солнцем, низко светившим справа.
Мы влетели в город, повергнув в ступор гаишников на въездном посту. Однако, они почему-то не прервали наш дерзкий рейс, а только выронили свистки из блестящих на солнце жирных губ.
– Не обращай внимания, – раздался Салин голос в наушнике коммуникатора (мотоцикл был оборудован и таким мелким удобством) – мне номера госбезопасность выдавала. Да и не трогают мотоциклистов. Нас не догонят! И не тронут. Поехали к центру? Там митинг.
Идея мне понравилась. Действительно, на эту толпу стоило глянуть. Чем же они наших ребят так привлекли?
То, что Черная площадь полна народу, стало заметно издалека. Еле приткнувшись с «Хондой» на обочине, мы стали продираться сквозь толпу, что становилось все труднее и труднее. Кучи народа, шлепающего прямо по проезжей части, хаотические стоянки, грязь и пикеты тормозили нас. Когда площадь
