себя за спиной всадника, который мог ударить мечом животное по крупу. Противник выхватил клинок и попытался нанести удар по голове Кадзэ. Мацуяма пригнулся и изо всех сил метнул палку в самурая. Тот хотел увернуться, однако промешкал и «снаряд» попал ему прямо в лоб. Всадник закачался в седле, потом упал и, несколько раз перекувырнувшись, растянулся на земле.
Кадзэ стремительно перекинул меч в другую руку и успел парировать удар другого самурая, который только что нагнал его. Защитившись от следующего удара, он сместился вбок, поднял меч и ударил воина в живот. Тот закричал от страшной боли, потом изо рта у него хлынула кровь. Лошадь самурая замедлила ход и остановилась.
Кадзэ повернулся в седле и посмотрел на третьего воина. Согнув указательный палец, он поманил его к себе. Самурай бросил взгляд на двух своих товарищей, один из которых валялся на дороге, а другой держался за бок, стараясь остановить кровотечение. Страх обуял его, и он отрицательно дернул головой. Вместо того чтобы скакать вперед, воин придержал лошадь, все увеличивая расстояние между собой и Кадзэ.
— Возмутительно! — Ёсида был в гневе и более не мог сдерживать себя. — Они убили искусного ремесленника и вырезали его семью! Четыре самурая пытаются схватить безоружного человека в саду. Тот разоружает одного из них и удирает. Потом он режет поводья моей лошади. С такой же легкостью этот старик мог бы и меня самого разрубить пополам! И никто не может с ним ничего сделать. Он крадет коня, и три самурая не могут остановить негодяя! Идиоты! Что вы за воины? Вам всем надо вспороть животы и вырезать ваши семьи в придачу, чтобы вы не позорили наш клан!
Все самураи, которых Ёсида брал с собой к дому Инатоми, лежали, простершись ничком на земле, выражая тем самым крайнюю степень раскаяния. У троих были забинтованы ноги, а у одного рука в шине. У старшего самурая на голове белела повязка, сквозь которую все еще сочилась кровь. Один из всадников непроизвольно стонал — у него страшно болела спина после падения с лошади. Среди них не хватало воина с разрубленным боком. Лекарь сказал, что он слишком слаб и не может передвигаться, однако будет жить. Удивительно, как один человек смог причинить такой ущерб стольким хорошо обученным воинам.
— Я совершу сэппуку, дабы искупить свою вину, — произнес старший из самураев.
Ёсида фыркнул.
— Ты и в самом деле дурак, — сказал он с презрением. — Если вы все покончите с собой, тогда в нашем клане не останется ни одного человека, кто знал бы в лицо этого негодяя-старика.
— Ёсида-сама, мне кажется, он вовсе не старик. Это, должно быть, переодетый молодой человек. Да, у него седые волосы, но я уверен, что он никакой не старик.
Ёсида удивленно спросил:
— Выходит, это молодой мужчина?
— Да, Ёсида-сама.
Даймё потер подбородок. Новость показалась ему интересной.
— А не думаешь ли ты, что это был не кто иной, как переодетый Мацуяма Кадзэ?
— Не знаю, Ёсида-сама. Он бился, как демон, который и есть Мацуяма.
Ёсида понятия не имел, как выглядит Кадзэ. Иэясу-сама, Окуба и некоторые его офицеры знали Мацуяму в лицо, поскольку видели его на фехтовальном турнире, который проводил Хидэёси. А вот Ёсида, отправляясь к дому Инатоми, не догадался взять с собой кого-то, кто мог узнать беглого самурая.
Он посмотрел на Нийю, который также находился в комнате, и спросил:
— Что ты думаешь об этих событиях?
Нийя с удивленным видом покачал головой:
— Просто чудеса. Но если тот человек в доме Инатоми действительно Мацуяма Кадзэ, то история принимает исключительно интересный оборот.
— Безусловно, — кивнул Ёсида. Он перевел взгляд на своих самураев и процедил: — А вы — прочь с моих глаз. И не вздумайте вспарывать себя животы, считая, что это уменьшит мой гнев. Мне нужны люди, знающие в лицо этого дьявола; иначе придется зависеть от кого-то вроде Окубо-сан, чтобы он опознал его, когда мы добудем голову негодяя. После всех тех неприятностей, которые он нам причинил, я хочу решить дело сам, без чьей-либо помощи. Мне надо подарить Иэясу-сама голову этого человека и не ошибиться. А теперь убирайтесь!
Самураи встали с колен и, не поворачиваясь, покинули комнату. При этом они не переставали кланяться, показывая свое глубокое раскаяние.
Нийя подошел к выходу, через который удалились воины, и плотно задвинул ширму. Потом приблизился к Ёсиде.
Даймё сказал ему:
— Иэясу-сама, возможно, будет заинтересован рассказом о зверской расправе Мацуямы над Инатоми и его близкими. Окубо-сан говорил, что он сотворил нечто подобное в Камакуре.
Нийя кивнул и сказал:
— У нас есть другие важные новости.
— Какие именно?
— Прошлой ночью, когда Мацуяма ушел от погони, прыгнув в канал, прохожий, возвращавшийся домой, заметил промокшего насквозь человека. Не исключено, что он видел самого Кадзэ.
— В воде тело так и не нашли?
Нийя покраснел.
— Нет, Ёсида-сама. Я был уверен, что попал в него. Никогда не промахиваюсь… Наверное, я лишь легко ранил Кадзэ.
Ёсида ничего не сказал по поводу заявления Нийи о своей меткости. Существовало много свидетельств тому, что этот воин не хвастун. Он лишь спросил:
— Где видели того человека?
— В Нингё-то.
Днем пошел дождь. Кадзэ оставил лошадь на окраине Эдо. Она или найдет дорогу к конюшне, или на нее наткнется патруль. Теперь Мацуяма стоял на улице и внимательно смотрел на бордель под названием «Маленький цветок». Кадзэ все еще находился в обличье старика и был одет в мокрое и поношенное кимоно. Дождь стекал по покатым полям крестьянской шляпы, образуя водяной занавес, который скрывал его лицо. Мацуяме хотелось сменить одежду, однако он боялся, что никакой другой костюм из гардероба театра для улицы не подойдет, поскольку тамошние наряды вполне годились для представлений на сцене в мерцающем свете бумажных фонариков, но выглядели странно при свете дня.
Попасть в «Маленький цветок» казалось трудным делом. Там была всего одна дверь, которую постоянно охранял слуга. Иногда Кадзэ видел, как кто-то впускает в заведение лоточников, приносящих еду и сакэ. Разумеется, Кадзэ мог бы ворваться в дом с мечом в руке, однако в таком случае он все равно не узнает, где находится девочка.
Никаких окон, выходящих на улицу, Мацуяма разглядеть не смог. Однако в доме непременно есть ширмы, открывающиеся во внутренний двор: ведь как-то надо проветривать и освещать помещения. Взобравшись на крышу, можно проникнуть туда, но и тогда Кадзэ будет трудно узнать местонахождение девочки.
Перед ним стояла нелегкая задача. Нужно хорошенько все обдумать. Он поплелся вниз по улице, направляясь в театр Кабуки. Кадзэ не знал, что за ним наблюдают. Он очень хорошо ориентировался на местности, чувствуя приближение врага. Вот только на этот раз наблюдавший за Мацуямой человек делал все очень профессионально.
Вся его жизнь состояла в умении скрываться, уходить от погони — и самому выслеживать и настигать добычу.
Однако он прекрасно понимал, насколько опасна сегодняшняя потенциальная жертва.
Получив заказ на Кадзэ, люди, которые должны были его выполнить, тщательно изучили портрет Мацуямы. Впрочем, портретом в общепринятом смысле
