Я обернулся и увидел, что на меня смотрит госпожа Ляпис-Лазурь.
— Очень понравилась, мадам.
— Превосходно. И кто только стал ее заглушать? Просто безответственно! — Она откровенно подмигнула мне. — Я так понимаю, вы хотите у нас обосноваться?
— Не совсем так — вернее, совсем не так.
— Рада это слышать. Нам нужна свежая кровь, чтобы оживить нашу старческую политику. Кого я вижу! — воскликнула она, заметив такую же морщинистую даму в другом конце комнаты. — Старая Кармазинша! Как она выглядит! Ни следа плесени! Надо взглянуть поближе.
С этим госпожа Ляпис-Лазурь двинулась прочь.
— Один из столпов Дискуссионного клуба, — пояснил господин Лимонебо, наблюдая за тем, как бодро двигается старушка. — В свое время — заядлая хоккеистка, шестнадцать лет представляла город на ярмарочных соревнованиях. Специалист по штрихкодам, названиям книг и картам. У нее есть оригинальная карта мира от «Пракер бразерс».
Это было любопытно — ведь облик мира до Того, Что Случилось, был известен нам только благодаря картам. По каким-то причинам их уничтожение не предписывалось Приложением XXIV.
— Она поддерживает теорию, согласно которой эта карта представляет доявленческие хроматические регионы?
— Она — да, но я сомневаюсь. Если бы наш регион был синим до Того, Что Случилось, имелись бы более зримые свидетельства этого.
— А аббревиатура «РИСК» — что она думает по этому поводу?
— Региональная интернациональная спектральная колоризация. Но попросите ее показать карту. Она почти целая, только в районе Иркутска и Камчатки поедена слизнями.
— Обязательно. Спасибо.
— Не за что. Как вам наш молниеотвод?
— Впечатляющий.
— О да. Некоторые утверждают, что он не стоил жизней серых, погибших при строительстве, но ведь леса в наши дни обходятся так дорого. Нам очень повезло с префектом Гуммигут, как по-вашему? Великолепная дама.
Я забыл, что, несмотря на свой зеленый кружок, Обри представлял лимонную часть в двуцветной фамилии супругов. Желтый до мозга костей.
Появилась еще одна пара. Женщину я узнал — Томмо показывал на нее в «Упавшем человеке». Это были родители Дуга и Дэзи Кармазин. Отец выглядел мрачновато: явно старший инспектор, не дождавшийся повышения. Он также имел неприятную привычку постоянно оглядываться при разговоре, точно где-то рядом шла более интересная беседа.
— Это Эдвард Бурый, — представил меня Обри, когда они проходили мимо. — Я рассказывал ему, как опасны молнии.
Последовал краткий сеанс рукопожатий и обмена любезностями. Кармазины, как видно, взвешивали вероятность того, что я останусь жить в городе. Подобно их сыну, я обладал потенциально сильным цветовосприятием.
— Молнии? А меня больше беспокоят лебеди. И бандиты.
— Вы знаете что-нибудь о бандитах? — спросил я, стараясь, чтобы фраза прозвучала как глубокомысленный вопрос, а не как саркастическое замечание — чем, в сущности, она и была.
— Я не большой любитель фактов, — сказал господин Кармазин, туповатый, но зато честный. — Скорее я тяготею к необоснованным предположениям. Но госпожа Гуммигут кое-что знает об этом. Да, мадам?
Я не заметил, как она вошла — с блокнотом в руке. Префекты обычно присутствовали на собраниях, чтобы записывать те «значительные и важные мысли», которые порой высказывались. К счастью, она явилась без Кортленда.
Салли Гуммигут двинулась в центр комнаты. Она выглядела чуть менее неприятно, чем всегда, но это мало что значило. Салли нельзя было назвать некрасивой, но ее поведение портило все, вызывая недоверие к ней. Но мы с отцом стали слушать ее самым внимательным образом. Остальные уже знали эту историю, но все равно стояли в почтительном молчании.
— В прошлом году навещала сестру в Желтополисе, — сказала она. — Там бандиты разбили лагерь так близко к городу, что совершали набеги на поля на рассвете и на закате, когда не было рабочих. Пришлось поставить капканы вдоль Внешних пределов. И удивительно — они поймали одну бандитку.
— На кого она была похожа?
— На грязное животное: немытая, вшивая, с плохими зубами, в изорванной одежде и заляпанном переднике, обувь без малейшего блеска. Недочеловек, вот что я вам скажу.
— А это не могла быть потерявшаяся в ночи, страдающая сильным никтопсихозом? — спросил отец.
Как и большинство людей, он видел, как действует на других ночная паника, или сам испытывал ее: дрожь, сердцебиение, внезапные выкрики, отрыв от реальности и в конце концов — умопомешательство.
— У нее не было почтового кода, — ответила префектша, постучав себя по левой ключице. — Я проверяла, когда они раздели ее, чтобы окатить водой из шланга.
— А говорить она умела? — поинтересовалась Люси.
— На дикой смеси языков, — со знанием дела сказала Салли, отхлебывая из стакана с желтой настойкой цветов бузины. — Многие слова жаргонного происхождения, а грамматика похожа на нашу. Но есть ужасные ошибки в произношении — что объяснимо, раз она не могла ходить в школу. Что-то я понимала, но она уснащала свою речь самыми непристойными ругательствами. Лучше было даже не вдумываться в то, что она говорит.
— Дикарка, — с содроганием произнесла госпожа Лимонебо.
— Так и есть, — подтвердила Гуммигут. — Но странно: она все время повторяла мужское имя. Если бы я не знала бандитов, то подумала бы, что она способна на моногамные отношения.
В ответ на эту затейливую фразу раздался вежливый смех — я, правда, к нему не присоединился.
— Любопытно вот что, — продолжала префектша. — В капкане она потеряла часть ступни, и через день началось заражение. Бандитка стала вялой, бледной и стонала самым жалобным образом, пока не лишилась сознания и не умерла. Все было кончено в три дня.
— То есть она не подхватила травматическую плесень? — спросила Люси.
— Никаких спор не было заметно. Любой цивилизованный человек с таким тяжелым увечьем мгновенно скончался бы от Т-плесени.
В комнате воцарилась тишина — все размышляли о том, устойчив ли организм бандитов к плесени. Все, кроме старой Кармазинши, которая рассказывала всем, что она только что видела за окном пчелу.
— Как я понимаю, некоторые города ведут торговлю с бандитами, — вставила госпожа Охристая: ей как хозяйке приходилось заполнять паузы в общей беседе. — Моя сестра Бетси живет на Медовом полуострове, в Хенне. Она говорит, что бандиты оставляют мешки с рассортированным цветным мусором во Внешних пределах — в обмен на манную крупу, овалтин и гранулированный соус.
— Если это правда, — сказал Обри, — можно прийти к поразительному заключению: у бандитов есть начатки цветовосприятия!
Все с умным видом кивнули в знак согласия.
— Я много лет изучала homo feralensis, — заметила госпожа Гуммигут, — и поддерживаю теорию, согласно которой бандиты — это серые, которые впали в дикое состояние, ведь это у них случается легко. Без стабилизирующей общество хроматической идеологии Манселла и мы бы стали как бандиты — невежественные, грязные, звероподобные.
— А правда, что они едят собственных детей? — спросила госпожа Кармазин.
— Абсолютная правда. И других детей, которые оказываются в их руках. Некоторые утверждают, что они производят на свет детей только для еды.
— Как одичавшие серые могут иметь начатки цветовосприятия? — спросил я.
