Проснувшись, я обнаружил, что постель моя в полном беспорядке. Спал я плохо и просыпался от малейшего звука — моему одурманенному разуму все казалось угрозой. Очертания предметов только-только стали видны: на противоположной стене появился слабый отблеск солнца. Прикроватные часы показывали пять утра. Я выкатился из кровати, осторожно отодвинул стул, стоявший под ручкой, бесшумно открыл дверь и пошлепал по лестнице в ванную.
Помочившись, я вернулся в спальню и чуть не заорал от испуга: из окна на меня смотрел не кто иной, как Виолетта. Увидев, что я подпрыгнул от изумления, она приложила палец к губам и жестом велела поднять раму. Я сдуру повиновался. Мне стало понятно, что, строя хитроумные оборонительные планы, я забыл об одном обстоятельстве: чтобы оказаться перед моим окном, достаточно встать на навес крыльца черного хода.
— Что ты здесь делаешь? — прошептал я.
Виолетта не ответила — вместо этого она залезла в комнату и махнула невидимому мне сообщнику, чтобы он убрал приставную лестницу. Затем она опустила раму, беззвучно соскочила на коврик и стала снимать с себя одежду, застенчиво мне улыбаясь. Я не мог не признать, что все это выглядело соблазнительно. В конце концов, Виолетта была не из тех девушек, которые оставляют что-нибудь на волю случая, а потому должна была проделывать такое часто.
— Ты не имеешь права нарушать мою с Констанс полупомолвку.
— Это все мама, — ответила Виолетта. — Как нехорошо с ее стороны! Но если она чего-нибудь хочет для своей дочки, ее не остановить.
— Это не просто нехорошо, это непростительно — и отвратительно.
— Молчи, Эдвард. Ты кинул меня прошлой ночью, вот это точно отвратительно. Если бы не была так отчаянно влюблена в тебя, то оскорбилась бы.
— Послушай…
— Я не сержусь, радость моя. Путь к браку может быть тернистым, и я готова простить тебя, как ты, конечно же, простишь мою маму: она послала подальше эту потаскушку Марена.
— Я не хочу жениться на тебе, Виолетта.
— Не глупи, милый. Ты поднимешься по шкале на пять ступеней и станешь красным префектом. А я, наверное, главным префектом. Наше сильнопурпурное потомство будет бессменно править Восточным Кармином. Кроме того, ты, я и твой отец — у всех нас осядет кое-что в карманах. И у папы есть джем. Все в выигрыше.
— Что же ты здесь делаешь, если все решено?
— Отец сказал, что предложение окончательно примет силу после твоего теста, но я захотела, чтобы ты уже сейчас стал моим единственным. Что ты об этом думаешь?
Она стояла, полностью обнаженная — видимо, решив устроить для меня приватный сеанс просмотра. Естественно, я видел обнаженными многих девушек, как многие девушки видели меня — на плавании, в раздевалке, в общественном душе. Если бы во время хоккейного матча не случилось драки, мы с Виолеттой обязательно увидели бы друг друга в раздевалке. Но демонстрировать свое тело потенциальному партнеру при добрачном ухаживании — это было нечто совершенно иное. Виолетта демонстрировала мне не только свое тело, но и свое желание показать мне его. Я, со своей стороны, должен был вести себя так, чтобы стало ясно: я оценил ее жест.
Я старался не смотреть на Виолетту — но, стыдно сказать, это было нелегко. Ее код был выполнен при помощи пишущей машинки и выглядел заманчиво, на грани позволительного, а все остальное выглядело почти совершенным. Я оказался в сложном положении, и если бы не моя мысль о том, как было бы здорово, если бы это была Джейн, то Виолетта сочла бы свое вторжение неудачей и мигом испарилась бы. А так она со счастливым видом взглянула на меня и, прежде чем я понял что-нибудь, скользнула в постель.
— Виолетта! Что ты делаешь? — воскликнул я.
— Хочу убедиться. Не стоит жениться и потом обнаружить, что произошла страшная ошибка, согласен?
— Правила…
— Мой отец решает, как их применять, радость моя.
— А что скажет твоя мать? — сделал я слабую попытку устыдить ее.
— Это была ее идея.
Я нервно поглядел в окно.
— Она не подглядывает?
— Конечно нет, радость моя. Она сказала, мы должны убедиться, что все идет как надо. Это из-за династических соображений, понимаешь? А не для удовольствия.
— Ну да, — иронически заметил я, — никто и не надеялся.
— Прекрати болтать, Эдди, и делай, как я говорю. Сейчас не время и не место для нашего первого спора!
— Постой…
— Я сказала, хватит болтать.
Я, по всей видимости, выдержал испытание. Или, как сказала Виолетта, «мы можем поработать над твоей техникой». Так или иначе, за каких-нибудь десять минут, с минимумом слов — в основном то были команды Виолетты — мы потенциально заработали на двоих пятисотбалльный штраф. У меня это было в первый раз. Виолетта быстро оделась, чмокнула меня в лоб, сказала, что все прошло хорошо и она сообщит об этом родителям. Потом она бесшумно подняла раму, спустилась на навес и спрыгнула на тротуар с удивительной ловкостью. Я неподвижно глядел на потолок, мысли мои пребывали в смятении. Я получил сиюминутное удовольствие, но глубоко внутри меня возникло тяжелое чувство измены. Нет, я изменил не себе и не жесткому моральному кодексу Коллектива — я изменил Джейн.
Мы начинаем поход
2.3.06.56.067: Запрещается потреблять более 2500 мегакалорий в день.
Я встал, вымылся в самой горячей воде, какую только мог выдержать, и надел походную одежду № 9. Кольцо с печаткой, красный кружок и балльную книжку я оставил вместе с письмами в верхнем ящике, после чего вышел на темную лестницу, стараясь не шуметь. Я нашарил свои прогулочные ботинки, прикрепил к ним гетры и взял рюкзак, который сложил накануне. Отец стоял у двери. Мы обнялись, хотя обычно этого никогда не делали. Вечером отец еще пытался проявлять оптимизм, но сейчас было понятно, что он прощается со мной навсегда.
В городе стояла тишина, все еще спали. Зимой на заре уже разворачивалась лихорадочная деятельность — но не летом. Первые горожане начнут вставать лишь через полчаса — булочник, начальница почты, кротолов, и пока все. Я направился к статуе Нашего Манселла и стал ожидать Карлоса Фанданго и «форд». Ждать пришлось недолго — вскоре из-за угла ратуши появился кто-то с растрепанными волосами. Он завязывал шнурки на бегу — впечатляющее зрелище. Это был Томмо. Я нахмурился — не из- за того, что это был Томмо, а из-за того, что он был в походной одежде № 9.
— Привет, Эд! — воскликнул он с непривычным радушием. — Готов к большому приключению? Доброе утро, Кортленд.
Я обернулся — и действительно увидел Кортленда, тоже одетого по-походному. Я ничего не понимал. Если кого-то в городе не нужно было посылать в Верхний Шафран, то именно Кортленда.
— План изменился, — объявил он. — Томмо и я идем с тобой.
— Смородини знает?
— Нет еще.
— Члены Совета будут в ярости, когда узнают, что ты подрядился добровольцем, — подозрительно заметил я. — С чего вдруг ты поменял свои намерения?
