— Итак, — произнёс Джек и хлопнул в ладоши, привлекая внимание остальных, — есть какие-нибудь новости о Пемзсе?
— Самые свежие таковы, — доложил Бейкер, на ноге у которого красовалась широкая повязка, хотя он вовсе не производил впечатления страдальца. — Французская береговая охрана обнаружила обломки легкого самолета на воде у побережья Нормандии. Они узнают больше, когда завтра с рассветом продолжат поиски.
— Ну и ладно, — сказал Джек, поднимая свой стаканчик с шампанским. — За каждого из нас и за всю команду. Вы были неподражаемы. Когда мы с вами давно уже обратимся в прах и хроники великих приключений нашего маленького отдела станут известны всем, люди узнают…
— Инспектор Шпротт? — послышался низкий голос со стороны двери, прервав в зародыше очередную длинную и нудную речь.
Все обернулись и увидели трёх мужчин в тёмных костюмах и серых плащах. Все они прятали глаза за черными очками, а значит, точно были из разведки.
— Это я.
Они смерили Джека взглядом. В синем комбинезоне он больше походил на маляра, чем на полицейского.
— У вас есть нечто, что мы хотели бы получить, инспектор.
— Нечто чрезвычайно ценное, — пояснил второй.
— Гусыня, — сказал третий, державший в руке переноску.
— А что вы собираетесь с ней делать? — спросил Джек, которому вовсе не хотелось отдавать разведчикам что бы то ни было, особенно живое существо.
— Не думаю, что вас это касается, — отрезал тот, что заговорил первым.
— Ее будут изучать лучшие учёные, — пояснил второй.
— Лучшие учёные, — эхом откликнулся третий, с переноской. — Где объект?
Джек вздохнул.
— Ладно. У кого гусыня?
Тиббит повел их в картотеку, где на полу лежал кусок пластика, а на нём стояла большая картонная коробка, выстланная соломой. Когда третий агент грубо схватил птицу за шею и бесцеремонно затолкал в переноску, гусыня зашипела и даже ухитрилась клюнуть обидчика, к великому удовольствию Джека и Отто. Один из оставшихся агентов забрал четыре золотых яйца и сунул в сумку для образцов.
— О ней будут хорошо заботиться? — спросил юноша, который успел сильно привязаться к птице.
— Надо выяснить, как она работает, — ответил второй.
— Не бойся, парень, — добавил третий. — У нас работают профессионалы. А это вам.
И он протянул Джеку расписку в получении одной гусыни и четырёх золотых яиц. Затем недобро хохотнул, и без лишних слов вся троица исчезла.
— Сэр, — громким шёпотом обратился к Джеку Тиббит, — я должен кое-что вам сказать.
— Ну?
— Они ведь препарируют гусыню, чтобы понять, как она устроена, и обнаружат, что это обыкновенная гусыня, правильно?
— В ОСП никогда нельзя быть на сто процентов уверенным в правильности истолкования событий, но похоже на то.
Юноша несколько мгновений колебался, подыскивая слова, и наконец изрек:
— Вы согласны, что один гусь очень похож на другого?
Джек улыбнулся.
— Согласен, — ответил он. — Осмелюсь сказать, что именно так дело и обстоит. Но я ничего не знаю и знать не хочу. Если кто-то подменил гусыню, то удачи ему, пока этот кто-то использует богатство с умом. Если же нет, то я могу и вмешаться.
Тиббит улыбнулся.
— Спасибо, сэр.
Джек вернулся в кабинет, чтобы продолжить речь.
— О чем бишь я? Да, когда мы с вами давно уже обратимся в прах и…
К счастью для сотрудников ОСП, его снова перебили. На сей раз это сделала миссис Сингх, которая вплыла в комнату, словно галеон под всеми парусами.
— А, вот вы где! — воскликнула она. — Я весь день пыталась до вас дозвониться. Вы вообще когда- нибудь снимаете трубку?
— Я был занят. Ниспровергал вторую по величине империю средств по уходу за ногами в мире и ловил одного из наиболее почтенных граждан Рединга. В процессе мой мобильник взорвался.
— Могли бы одолжить у Мэри.
— Его забрал один из дворецких-близнецов.
— А сотовый того парня из Лиги?
— Расплавился в автоклаве.
— Ладно. Я получила результаты по Шалтаю из лаборатории птицефабрики «Солнечная долина».
— И?
— Большое количество алкоголя, следы марихуаны и около шестидесяти восьми видов сальмонеллы, четыре из которых, вероятно, признают смертельными в ближайшие полгода. И ещё следы хориоаллантоиновой мембраны.
Все в комнате подались вперёд.
— Чего-чего?
— Хориоаллантоиновой мембраны. Это сильно пронизанная кровеносными сосудами окружающая зародыш пленка, служащая для переноса питательных веществ и удаления шлаков в период эмбрионального развития.
— Эмбрионального развития? — эхом отозвался Джек. — Вы хотите сказать…
— Именно. Он не погиб от выстрела и не разбился, упав со стены. Из него что-то вылупилось.
— Вылупилось? Вы хотите сказать, что Шалтай-Болтай кого-то родил?
— Именно это я и хотела сказать, — ответила миссис Сингх, — хотя в данном случае «родил» — неподходящее слово. Он был яйцом, Джек, а из оплодотворенных яиц вылупляются.
— Я знаю, что происходит с яйцами, миссис Сингх. Но что из него могло вылупиться? Трехсотфунтовая несушка?
— Берите выше! Даже по самым скромным прикидкам, столько может весить только что вылупившийся цыпленок, а взрослая курица потянет тонны на две-три.
— Мне надо присесть.
— Да вы и так сидите. Как мы со Скиннером ни старались, нам не удалось смоделировать подобное катастрофическое разрушение скорлупы, — продолжала судмедэксперт. — Такое не под силу никакой пуле. А вот если что-то вылупилось — совсем другое дело.
— Но пуля прошила Шалтая насквозь!
— Наверное, случайно прошла между телом цыпленка и его крылом или ногой… или чем-то ещё, — пожала плечами миссис Сингх.
— Минуточку, минуточку, — вклинилась Мэри, пытаясь переварить услышанное. — Для начала, он ведь был парнем, так? Даже при том, что фактически являлся просто очень большим яйцом?
— Да, — ответила миссис Сингх, — у него наличествовал весь необходимый инструментарий.
— И череда подружек, которые не стеснялись этим инструментарием пользоваться, — добавил Джек.
— Отлично. Ему было больше шестидесяти пяти лет, поэтому мы можем спокойно сказать, что он родился — был снесен, если угодно, — диетическим. Как и большинство яиц.
— Правильно.
— Так когда же он был оплодотворен?
Миссис Сингх на мгновение задумалась.
