Сначала появилась система ТрадУст, которая через десять тысяч лет была усовершенствована путем введения рифмы (для облегчения запоминания) в систему ТрадУстПлюс. На протяжении многих тысячелетий существовала только Повествовательная операционная система, которая дожила и до наших дней. Она распалась надвое около двадцати тысяч лет назад: первая ветвь представляла собой Настеннопись (предшественник РисПлюс 2.3, ГрекАмфора 1.2, МрамоРез 1.4 и позднейшая всеобъемлющая СуперИзоХуд 5.0). Вторая ветвь, Пиктофонная повествовательная система, началась с КлиноПис 2.1 и развилась в группу конкурирующих систем (ВоскоПис, Папирус, ПергамПлюс), которые потом слились во всемирно признанную СВИТОК. Последняя усовершенствовалась восемь раз до версии 3.5, прежде чем ее вытеснила совершенно новая и явно превосходящая ее КНИГА 1. Стабильная, удобная для создания и передачи повествования, компактная, с удобным указателем, КНИГА открыла себе путь около восемнадцати столетий назад.
Маленький и довольно бледный человечек занял место на кафедре. Он был в белой рубашке с коротким рукавом, которую оттягивал набок набитый ручками нагрудный карман. Все мы снова уселись и с интересом уставились на него. СуперСлово™ уже много сотен лет служило в Кладезе излюбленной темой для пересудов, и всем очень хотелось узнать, верны ли слухи о его технической виртуозности.
— Всем доброго утра, — нервно начал Либрис. — В течение следующих тридцати минут я постараюсь рассказать вам о нашей новейшей операционной системе КНИГА, версия 9, которой мы присвоили кодовое имя СуперСлово™.
Повисла тишина. Агенты переваривали услышанное. Я кожей почувствовала, что это не просто важно, а очень важно. Как подписание мирного договора или что-то в этом роде. Даже Брэдшоу, отнюдь не фанат высоких технологий, подался вперед и с интересом слушал, нахмурив лоб.
Либрис вытащил из папки первый лист с изображением старой книги.
— Итак, — начал он, — когда мы впервые столкнулись с концепцией страницы при разработке КНИГИ 1, то подумали, что достигли потолка вместительности повествования — создали компактную, легкую для чтения модель и при помощи встроенных программ Нумератор и Заголовок получили систему индексирования, намного превосходящую все, что мог предложить СВИТОК. Много лет, — он перевернул лист, показав нам различные варианты книг, появлявшиеся в течение столетий, — мы совершенствовали систему КНИГА. Первым нововведением в версии 1.1 были иллюстрации, в 3.1 — стандартизация правописания, в 4.2 — стабилизация употребления гласных и неправильных глаголов. Сегодня мы используем систему КНИГА 8.3, одну из наиболее стабильных и сложных в истории технологий вымыслопередачи — никогда прежде написанное слово не передавалось в воображение читателя столь быстро и равномерно.
Он на мгновение остановился. Мы все знали, что КНИГА 8.3 превосходна. Если не считать попадающихся иногда опечаток и неровного качества повествования (что не относилось к системным ошибкам), система была действительно хороша.
— Сборка книг в подвальных этажах, хотя и требует времени, идет хорошо, пусть и несколько хаотично.
Агенты одобрительно зашептались: внизу, понятное дело, никому особенно не нравилось.
— Но, — говорил Либрис, — бесконечная переработка старых идей больше не может удерживать внимание читателя. Маркетинговые исследования Совета жанров показывают, что читателям надоедает схожесть сюжетных линий.
— По-моему, такое и прежде бывало, — вклинился Глашатай, но быстренько спохватился, извинился за то, что перебил выступающего, и позволил Либрису продолжать.
— Для того чтобы понять проблему, — развивал свою мысль словомагистр, — нам нужно обратиться к истории. Когда восемнадцать столетий назад мы впервые ввели систему КНИГА, то разработали ее прежде всего для записи реальных событий. Мы никогда и не думали, что появится такой спрос на беллетристику. В десятом веке выдуманные истории встречались так редко, что нам хватило сюжетов на целую тысячу лет. В семнадцатом столетии количество сюжетов снизилось до шестисот, но по-прежнему не подавало поводов для беспокойства. Затем произошло событие, которое исчерпало возможности операционной системы.
— Появилась массовая грамотность, — вставила мисс Хэвишем.
— Именно, — подхватил Либрис — Спрос на литературу в восемнадцатом и девятнадцатом столетиях вырос экспоненциально. За десять лет до публикации «Памелы» в тысяча семьсот сороковом у нас хватало новых идей, чтобы продержаться еще несколько сотен лет. Но ко времени Диккенса почти все идеи оказались использованы не по разу. Начиная с тринадцатого столетия мы время от времени прибегали к подобной практике, стремясь отсрочить неизбежное. Однако к тысяча восемьсот восемьдесят четвертому году, несмотря на все наши старания, запас оригинальных историй полностью истощился.
Агенты беллетриции зашептались.
— «Плоский мир», — выдал Брэдшоу после короткого размышления. — Это была последняя оригинальная идея, да?
— Именно так. Остатки поглотило движение научной фантастики в пятидесятых годах двадцатого века, но последние чистые идеи закончились в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом. Мы ожидали худшего — полного растворения Книгомирья и массового оттока читателей. И все же этого не произошло. Вопреки всем ожиданиям, повторяемые истории работали!
— А разве не так происходит при их изложении? — спросила Хэвишем своим непререкаемым тоном. — Пермутации рассказа беспредельны!
— Пределы эти огромны, но не бесконечны, мисс Хэвишем. Я пытаюсь донести до вас, что, когда все пермутации окажутся исчерпаны, нам окажется некуда двигаться. В двадцатом столетии книги писались и печатались в огромном объеме. Даже появление потусторонних вирусов Тормоз 1.3 и Стоп-писатель 2.4 не смогли остановить авторов. По Ту Сторону появились законы об авторском праве: авторы начали писать одинаковые книги! По моим прикидкам, нам остается год — в лучшем случае восемнадцать месяцев — до того, как литература иссякнет.
Либрис умолк, чтобы дошло до всех.
— Вот потому нам пришлось снова сесть за чертежную доску и пересмотреть всю ситуацию.
Он достал новый лист, и раздались ахи и охи. На чертеже была представлена тридцатидвухсюжетная система.
— Как вы знаете, — продолжал словомагистр, — любая Книжная операционная система построена на восьмисюжетной основе, унаследованной еще от системы ТрадУст. Мы обычно говорим: «Никому не понадобится более восьми сюжетов».
— Девяти, если учесть «взросление», — пискнула Беатриче.
— Разве это не «путешествие и приключение»? — возразил Твид.
— А что тогда «Макбет»? — спросил Бенедикт.
— Это сюжет «жестокое соперничество/месть», дорогуша, — просветила его Хэвишем.
— Мне казалось, что это скорее «соблазн», — задумчиво проговорила Беатриче, которая по возможности всегда и все делала в пику Бенедикту.
— Прошу вас! — воскликнул Глашатай. — Мы весь день можем об этом спорить! Дайте Либрису закончить, а потом, пожалуйста, ругайтесь на здоровье!
Агенты замолчали. Я поняла, что этот спор у них вечен.
— Итак, единственным путем для поступательного развития, — продолжил словомагистр, — является полная перестройка операционной системы. В результате перехода на тридцатидвухсюжетную базу появится куда больше идей, чем мы в силах применить. Книгомирье не знало такого прорыва со дня изобретения наборного шрифта!
— Я всегда была сторонницей новых технологий, мистер Либрис, — искренне сказала леди Кэвендиш, — но разве популярность книг не является объективным показателем работы системы?
— Это зависит от того смысла, который вы вкладываете в понятие «популярность». Только тридцать процентов потусторонников читают книги регулярно, а при помощи СуперСлова™ мы намерены радикально изменить эту ситуацию. Но я забежал вперед. Обилие новых идей лишь половина дела. Позвольте мне
