взмокли ладони. Я выругала себя. Насколько сложной может оказаться отладка сюжета в Энид Блайтон? Я глубоко вздохнула и, несмотря на простоту романа, открыла тоненькую книжечку с изрядной дрожью в руках, словно отправлялась в «Войну и мир».
Глава 19
Тень — пастуший пес
«Тень — пастуший пес» — история о невероятно преданном и умном псе, живущем в предвоенной сельской местности, была напечатана издательством Коллинза в 1950 году. Энид Блайтон, страдавшая писательским недержанием с ранних лет, искала убежища от своего несчастливого детства в простых историях, которые сочиняла для детей. Ее не раз переиздавали, модернизируя под современный вкус, так что она оставалась популярной на протяжении пятидесяти лет. Самостоятельные дети ее повестей живут в идеализированном мире вечных летних каникул, приключений, ранних ужинов с чаем, имбирного лимонада, пирожных и таких тупых взрослых, что им постоянно приходится все объяснять, — последнее не так уж и далеко от истины.
Я оказалась в книге на середине двести тридцать первой страницы. Джонни, второй главный герой книги, сын фермера и хозяин Тени, через несколько дней пойдет к ветеринару проверять овчарке зрение, так что краткая рекогносцировка на местности не помешает. Если мне удастся убедить ветеринара подменить собак, а не заставить в приказном порядке — тем лучше. Я очутилась в городе, представлявшем собой идиллическую смесь Уорикшира и Дейлса образца сороковых годов. Повсюду зеленая трава, выставочный скот, покрытые желтым лишайником каменные стены, солнце и здоровые, улыбающиеся люди. Лошади тянули телеги, тяжело груженные сеном, по главной улице изредка проползали блестящие машины. На подоконниках остывали пироги, дети гоняли обруч и играли с жестяными паровозиками. В воздухе стоял запах свежескошенной травы, чистого белья и выпечки. Это был мир плотных ужинов с чаем, вкусных бисквитов, отсутствия преступлений, вечного лета и беспредельного здоровья. Думаю, тут было бы приятно пожить — с недельку, не больше.
Мне кивнула прохожая.
— Прекрасный денек! — вежливо сказала она.
— Да, — ответила я. — Не могли бы вы…
— Видать, дождик собирается?
Я посмотрела вверх на тянущиеся к горизонту маленькие пухлые облачка.
— Мне так не кажется, — начала было я, — но не могли бы вы…
— Что ж, до свидания! — вежливо сказала женщина и ушла.
Я нашла тихий переулок и привязала собаку к водосточной трубе: незачем несколько часов таскать пса за собой по всему городу. Я осторожно двинулась по улице мимо семейной мясной лавки, кафе и кондитерской, которая торговала только тянучками, круглыми леденцами, имбирным лимонадом и лакричными конфетами. Чуть дальше я обнаружила газетный киоск и почту — два в одном. Внешняя стена маленького домика была щедро украшена глянцевыми вывесками, рекламирующими шоколад Фрая, крахмал Колмана, тоник Уинкарниса, овалтин и печенье «Лайонс». Маленькая табличка сообщала, что я могу воспользоваться телефоном, а стеллаж с открытками стоял на мостовой рядом с коробками со свежими овощами. Также на стеллаже лежали газеты, передовицы которых отражали политику предвоенного мира книги: «Британия в десятый раз проголосовала за любимую империю», — гласила одна. «Иностранцам нельзя доверять, как показывают исследования», — предостерегала другая. Третья рассказывала: «„Круто“ — новое словечко, подхваченное всей нацией».
Я отослала отцу Джонни чек с письмом, в котором говорилось, что это уплата старого долга. Почти сразу же на велосипеде подъехал почтальон, с великим почтением забрал письмо — единственное в ящике, как я заметила, — и отнес его на почту, откуда донеслись восторженные крики. Похоже, в «Тени» бывает не так много писем. Я немного постояла перед почтой, посмотрела, как снуют по своим делам горожане. Вдруг одна из ломовых лошадей решила навалить кучу навоза прямо посреди улицы. В мгновение ока прибежал местный житель с ведром и лопатой и убрал неприятный предмет. Я еще немного поглазела по сторонам, а потом отправилась разыскивать местных аукционистов.
— Так что давайте сразу же расставим точки над «i», — сказал аукционист, крепкий и неулыбчивый мужчина с моноклем в глазу. — Вы хотите купить свиней по тройной цене? Почему?
— Не чьих-нибудь свиней, — устало ответила я. Вот уже полчаса я безуспешно пыталась объяснить ему, что мне требуется. — Я хочу купить свиней отца Джонни.
— И речи быть не может, — проговорил аукционист, вставая и подходя к окну.
Судя по дорожке от его кресла до подоконника, вытоптанной в ковре аж до самых половиц, он часто прогуливался этим маршрутом. Имелась еще одна дорожка, от дверей до бокового столика, но я не могла понять, кто ее протоптал. Судя по ограниченности этого персонажа, аукционист являлся всего лишь генератом класса С9. Это объясняло, почему так трудно было убедить его изменить хоть что-нибудь.
— Тут все идет по однажды заведенному порядку, — добавил аукционист, — и мы не очень любим перемены.
Он подошел к столу, повернулся ко мне и погрозил пальцем.
— И поверьте, если вы попробуете устроить что-нибудь на аукционе, я аннулирую вашу ставку.
Мы уставились друг на друга. Мой план не срабатывал.
— Чаю с пирожными? — предложил аукционист, снова подходя к окну.
— Спасибо, — ответила я.
— Отлично! — живо отозвался он, потирая руки и возвращаясь к столу. — Говорят, ничто так не освежает, как чашечка чая!
Он нажал кнопку селектора и произнес:
— Мисс Питтман, не принесете ли чашечку чаю?
Дверь немедленно открылась и появилась секретарша с подносом, уставленным чайными принадлежностями. Английская роза лет двадцати семи, одетая в летнее платье в цветочек и бежевый кардиган.
Мисс Питтман двинулась по вытертым до блеска половицам к боковому столику. Она сделала книксен и поставила поднос рядом точно с таким же, оставшимся с прошлого раза. Старый чайный поднос девушка выбросила в окно, и до моего слуха донесся слабый звон бьющейся посуды. Я заметила большую груду битой чайной посуды под окном, когда пришла. Секретарша постояла немного, стиснув руки.
— Мне… мне налить вам чаю? — спросила она, вспыхнув.
— Спасибо! — воскликнул мистер Филипс, возбужденно расхаживая между окном и столом. — С молоком и…
— …и один кусочек сахару, — застенчиво улыбнулась девушка. — Да-да, я знаю.
— Уж конечно! — улыбнулся он в ответ.
Затем последовала очередная часть этой странной шарады. Аукционист и секретарь передвинулись к той точке, где две вытоптанные тропинки сходились ближе всего — на внешние границы своего существования. Мисс Питтман держала чашку за ручку, стоя на самой кромке между ковром и вытертыми до блеска половицами и вытянув руку вперед как можно дальше. Мистер Филипс сделал то же самое со своей стороны. Он мог коснуться чашечки кончиками пальцев, но, сколько ни тянулся, схватить ее ему не удавалось.
— Позвольте, — сказала я, не в силах дольше выносить это жестокое зрелище, и передала чашку от одного к другому.
Сколько чашек чаю бесполезно остыло за последние тридцать пять лет! Насколько же непреодолимы
