– Варя, Варя… - Троишин обнял девушку за голову. - Я понимаю, Варя.
И вдруг сам себе стал омерзителен - тряпка, муха сонная.
– Варя! - крикнул он так, что в горле резануло. - Ты вызвала милицию? Где рация?
Девушка сразу притихла, подняла опухшее, испуганное лицо.
– Идиот! - со стоном обругал себя Троишин. - Какая у них машина?..
– Большая… Самосвал, кажется… Ой, Геннадий Андреевич! Их же трое. С ружьями. - Глаза Вари осветились новой тревогой, за него.
– Номер запомнила?
– Что вы, Геннадий Андреевич… Какой там номер…
'Газик' выскочил на край болота и замер.
Здесь они повернули направо, к развилке… Можно бы сразу по просеке, но побоялись. Значит, можно догнать еще в лесу… Выручай, Лес…
Через полчаса 'газик' пристроился в хвост тяжелому КрАЗу - тот грузно катил по дороге, разделявшей участки двух лесничеств, и поднимал в воздух фонтаны грязи, так что следом за ним путь оставался укатанным и незатопленным.
Троишина быстро заметили - КрАЗ прибавил ходу, даже стал задевать краями бортов стволы деревьев, срывая кору и ветви. Перед Троишиным на дорогу сыпались листья и древесные обломки. Троишин держался позади метрах в сорока, чтобы не забрызгали грязью ветровое стекло и чтобы не оказаться застигнутым врасплох, если КрАЗ неожиданно тормознет.
Минут двадцать колесили по лесу, потом выехали на шоссе. Троишин вновь разозлился на себя: по сути, он ничего не сможет с браконьерами сделать. У них и КрАЗ и ружья. Варя была права… Что придумать? Скоро лес кончится, и сил не будет даже затормозить…
За этими мыслями Троишин едва не прозевал опасность: КрАЗ слегка сбавил ход, на правую подножку осторожно вылез один из браконьеров, с густыми пшеничными усами, и, ухватившись за угол борта, с левой руки прицелился в Троишина из карабина.
– А, скотина! - Троишин вильнул влево и, тут же увеличив скорость, попытался обогнать КрАЗ. Но шофер разгадал уловку и сам перекрыл путь: грузовик понесся зигзагами. Шоссе поднималось на холм, перевалить его - и лес скроется позади, за пригорком… Глупо… Ничего не смог…
Троишин стиснул руль так, что пальцы побелели. Страшная злость закипела в душе. Он приноровился к вилянию КрАЗа, подстроился к нему - и вдруг резко сорвался с ритма, выскочил сбоку от грузовика и нырнул передом 'газика' прямо под кузов.
Грузная туша КрАЗа начала сминать крыло и бампер, по ветровому стеклу рассыпалась паутина трещин. Грузовик стало разворачивать боком, потянуло в кювет, он натужно застонал, затрясся кузовом… Загремела по земле решетка радиатора… КрАЗ все наезжал на 'газик' - и никак не мог наехать, заламывал ему капот, тащил за собой под откос.
Последнее, что видел Троишин, как странно медленно переворачивался КрАЗ кверху брюхом, отчаянно вертя толстыми грязными колесами, а из кузова вываливались, судорожно дергая ногами, большие лосиные туши.
Хирург глубоко затянулся и тут же брезгливо отбросил в сторону окурок папиросы, сгоревшей до гильзы.
– Плохо… Плохи у него дела… Сильные повреждения позвоночника… Это паралич, Василий Николаевич… Полный паралич. Он вряд ли даже сможет опять говорить.
Участковый снял фуражку, достал платок, вытер лоб. Постоял, помолчал, глядя перед собой в пол.
– Гады… Такого человека покалечили…
Хирург тяжело вздохнул.
– Да, не каждый на такое решится… Даже на войне. Этим тоже досталось. До черта переломов… А усатый умер. Ночью. Весь череп был разбит.
Участковый крякнул.
– Веселая получилась охота…
– И вот еще что. Я ведь вам главного не сказал, Василий Николаевич. Самое странное, что выходит, будто лесник сломал себе позвоночник давно, не менее десяти лет назад… Рентген показывает… И паралич - от этого… Тоже вроде как десять лет должен он параличом страдать… А ведь он за рулем сидел…
Кроме этого, всего-то несколько ушибов и ссадин… И у него на руке… на правой, этот браслет был надет. С надписью.
Хирург достал из кармана халата браслет с пластинкой, какие носят гонщики.
Участковый надел очки.
– 'А.С.Кузнецов. Москва. Кутузовский проспект…' Адрес… и телефон… Подожди, Миша… Мне Троишин когда-то говорил: если с ним что случится, сразу вызывать… кажется, вот этого самого Кузнецова.
Кузнецов прибыл наутро.
– Все-таки попал ты в историю. Эх, Генка, Генка… - Он улыбался, но чувствовалось, что улыбка эта дорого ему стоит.
– Ну, ничего. Сейчас мы тебя поднимем.
– Кроме позвоночника, ничего не повреждено? Вы уверены? - обратился Кузнецов к хирургу.
– Уверен, - немного растерянно ответил тот, пытаясь сообразить, что же дальше произойдет.
– Прекрасно, - обрадовался Кузнецов. - Тогда доставайте носилки грузим его в 'Скорую' и везем в лес… Тут у вас до леса километров шесть будет?
– Семь… Но ведь… Я не понимаю…
– Это трудно объяснить. Нужно увидеть… Делайте, пожалуйста, что я прошу. Раз уж вызвали.
Хирург пожал плечами.
'Скорая' остановилась на опушке, Троишина вынесли из машины. Прикрыли плащом - снова моросил дождь.
– Сейчас попрошу вас в сторонку… Сядьте в машину, что ли… Не нужно, чтобы рядом было много народа… Так ему труднее.
Кузнецов умоляюще посмотрел на хирурга, медбратьев и участкового, понимая их подозрительное изумление.
Они подчинились. Кузнецов присел перед носилками на корточках и стал ждать.
Минуты через три лицо Троишина покраснело, на лбу выступили крупные капли пота. Потом он тяжело приподнял одну руку, другую… Наконец сел словно медленно, с трудом просыпался от тягостного сна.
– Ну и отлично! - облегченно выдохнул Кузнецов и осторожно тронул плечо друга.
– Спасибо, Саша. - Троишин дотянулся до его руки, слабо пожал ее. - Я пока тут посижу, а ты пойди объясни.
Зрители смотрели на Троишина во все глаза и, казалось, потеряли дар речи.
– Ну как? - сказал Кузнецов громко, чтобы они немного опомнились. - Вы молодцы. Когда я впервые это увидел, чуть в обморок не упал.
Хирург, участковый и медбратья ошеломленно глядели на Троишина.
– Он ведь физик, у нас в институте работал, - продолжал Кузнецов. - Его группа занималась биоэнергетикой растительных сообществ. Ведь лес - это сложнейшая система биополей. Его элементы, отдельные растения, оказывают друг другу взаимную поддержку, помогают друг другу выжить. Именно поэтому, кажется, многие грибы растут только в лесу. Гена сумел настроить свое биополе в резонанс с энергоритмом леса…
– Как это? - не понял хирург.
– По принципу адаптивного биоуправления. Аутогенная тренировка: так учат больных эпилепсией предотвращать приступы. Механизм неясен, результат есть. Получилось. Лес как бы принял его за… часть самого себя. Гена никогда не был атлетом, но в лесу смог бы побить любой мировой рекорд. Я видел кое-что такое… Помню, были вместе на охоте. У лесозаготовителей трактор застрял. Так Гена взял и вытащил его вместе с грузом. Шесть толстенных бревен! Просто руками… А потом случилось несчастье. В бане поскользнулся - перелом позвоночника. А я вспомнил про его способности или свойства… Ну что значит - вспомнил: дошло до меня… Дай, думаю, попробую. Получил разрешение. Отвез его из больницы в лес… После неделю в себя прийти не мог… Такие вот дела. Без леса ему нельзя. Вез леса он конченый
