Борис взял цепочку и вытянул амулет из бокса. Я подался вперед, разглядывая диковинку. Действительно, ни на что не похоже, красивая безделушка, наверное, ее носил какой-нибудь вождь или жрец. Амулет слегка раскачивался на цепочке, и глаз в его центре казался живым, злобным оком древнего воителя.
– Видишь? – Борис не заметил, как перешел на «ты». – Ничего страшного. Хотя жутко интересно – я не могу отнести это ни к одной из известных культур…
Его прервал тонкий пронзительный скрип. Я буквально подскочил на месте. Рука искателя от неожиданности дернулась, амулет закачался сильнее, повернулся, и на обратной стороне мы увидели вырезанное в металле рельефное изображение ползущей змеи.
– Что это скрипело? – я повернулся к моментально нахмурившемуся Борису.
– Не знаю….
Он взял амулет в руки, повернул его глазом к себе и …
Амулет словно ожил! В глубине аспидночерного зрачка появилось осмысленное выражение, радужка заискрилась, запульсировала, фигурки зверей и человечки как будто зашевелились. Длилось это секунду, и вдруг амулет сам повернулся на цепочке! Глаз, вправленный в металл, словно выискивал кого-то, переводя свой совсем недобрый взгляд с предмета на предмет, пока не наткнулся на Бориса. Амулет снова тоненько взвизгнул, серебряные веки, казалось, изогнула гримаса гнева, зрачок сузился. Он казался теперь тоненькой щелкой, скважиной в каких-то бездонных мрачных пропастях. Странный взгляд буквально вонзился в лицо Бориса, будто стремясь получше запомнить внешность нарушителя своего многовекового покоя.
Мы замерли, боясь пошевелиться, потом я шагнул вперед, чтобы лучше рассмотреть амулет, и тут погас свет.
Видимо, просто перегорела лампочка, но эффект был поразительный. Разом вскрикнув, мы шарахнулись в стороны. Борис сунул амулет в бокс и закрыл его.
– Ч-что это… Ч-что это т-такое? – от волнения я стал заикаться, вспомнил покойного Николеньку, и мне стало совсем не по себе.
– Тебе тоже показалось?
– Ч-что показалось? Он словно ожил и смотрел… На тебя!
– Пойдем в комнату… – голос Бориса слегка дрожал, но самообладание его явно не покинуло.
Мы вышли в комнату и сели: я – на кровать, он – на подоконник. Закурили. Первым молчание нарушил Борис:
– Когда ЭТА штука на меня уставилась, меня как током дернуло! И взгляд такой, мерзкий и свирепый одновременно… Понятия не имею, что ЭТО может быть. Мечта любого археолога – отыскать вещественные доказательства пребывания у нас братьев по разуму. Я, когда ОНО словно бы ожило, решил – вот она, удача! Но когда ОНО стало смотреть… Бр-р-р! Прямо в душу заглянуло… И я почувствовал, что это что-то наше, земное… и очень злое! В общем, я ничего путного сказать сейчас не смогу, мне надо посоветоваться с нашими. Ты куда телефон дел?
– Вроде на кухне. Сейчас принесу, – я встал и двинулся к двери.
На кухне было темно и спокойно. Я на ощупь нашел аппарат, и уже собирался уходить, но тут мое внимание привлекло тихое жужжание, доносившееся со стола. Приглядевшись, я заметил какие-то движущиеся блики слева от бокса профессора, там, где Борис оставил свои рамочки и инструменты.
– Борис, у тебя тут что-то жужжит!
Я на всякий случай отодвинулся в сторону, пропуская искателя. Борис подошел к столу, чиркнул зажигалкой, и в колеблющемся ее свете мы увидели, что одна из его рамочек, этакая мельничка на стальной ножке, бешено вертится, издавая то самое тихое жужжание, которое меня и привлекло.
– А вот это уже совсем плохо! – сказал Борис хриплым голосом: – Нам надо срочно покинуть квартиру. Пойдем, я по пути тебе все объясню!
– Куда пойдем? – я совершенно растерялся.
Чувство ирреальности происходящего, появившееся у меня после видения чудесного оживления каменного глаза, самокрутящаяся рамочка превратила в ощущение коллективного сумасшествия, охватившего нас с Борисом. Или одного меня, а Борис уже был… того…
Из прострации меня вывел ответ Бориса на мой вопрос, о котором я уже и забыл:
– Поедем к Паганелю. Он ближе всех живет да и в артефактах разбирается отлично! Поехали, тут промедление смерти подобно! Поверь мне, я говорю правду!
Его интонация мне не понравилась и заставила немедленно согласиться. Но не мог же я ехать к какому- то Паганелю без ничего, даже смену белья не прихватив!
– Боря, я только соберу кое-какие вещи! – сказал я.
– Только очень быстро! Я жду в подъезде! – прихватив свою сумку, искатель вышел из квартиры.
Когда дверь за Борисом закрылась, я метнулся в ванную, сгреб зубную щетку, пасту, станок, мыло, полотенце, затем в комнате, не глядя, сунул в сумку всякие трусы-носки и бросился к двери. Вдруг мой взгляд упал на тумбочку в прихожей. Подарок Николеньки! Я так и не сказал ничего Борису об этих деньгах, сам не знаю, почему. Брать – не брать? В конце концов, Николенька оставил пакет мне…
– Сергей, быстрее! – раздался голос Бориса из-за неплотно прикрытой входной двери.
Времени думать не оставалось. Я сунул руку в тумбочку, нашарил в пакете пачку долларов, впихнул ее во внутренний карман пальто и выскочил из квартиры.
Мы быстро и молча спускались по лестнице в абсолютной темноте, обычной для наших подъездов, как вдруг что-то еще более темное, чем окружающий мрак, метнулось нам под ноги. Я вскрикнул от неожиданности, вцепившись в поручень. Борис не удержался на щербатых ступеньках и с руганью полетел вниз.
