— О нет! — воскликнула она. — Только не это! Элизар подошел к окну. По пыльной садовой дорожке неслась вороная лошадь с маленьким, одетым в белое, седоком. Всадник осадил ее прямо перед домом и соскользнул с седла.
— Мама, папа, ну где же вы? Вы что, никуда не собираетесь?
— Мы здесь, мое сокровище. — На лице его сама собой возникла улыбка. Этот ребенок был прощальным подарком Ориэллы, но только не сын и наследник, о котором Элизар всегда мечтал, а дочка, которую он обожал и боготворил.
— Амалия! — закричала Нэрени, когда стройная темноволосая девочка вошла в кухню. — Что ты вытворяешь?! — Она схватила дочь и принялась отряхивать ее белое парадное платье. — Ив кого ты такая уродилась! Ведь два раза же повторила: не вздумай лезть в грязь! — Неизвестно, что хотела ответить на это Амалия, так как Нэрени взяла полотенце и принялась оттирать ей щеки и лоб. — Скакать одной по пыльной дороге! Тут звери кругом! Как ты будешь замуж выходить, прямо не знаю…
— Нэрени, — мягко вступился Элизар, — девочке всего десять лет. Ну какие тут мужья…
— Не смеши меня, Элизар! — накинулась Нэрени на него. — Эта девочка — твоя наследница, и ей пора уже думать о будущем. — Она быстро расплела Амалии косу и прошлась гребешком по ее длинным пышным волосам. Девочка сморщилась, но, с гордостью отметил Элизар, не заплакала.
— Ну вот. — Нэрени снова заплела ей косу и, повернув дочку лицом к себе, крепко обняла. — Теперь ты снова красивая. Смотри мне, — добавила она строго. — Только попробуй посадить на себя хоть одну пылинку — я тебе такое устрою! Ты меня поняла?
— Да, мама, — послушно протянула Амалия и озорно переглянулась с отцом.
— Поехали, нельзя заставлять людей ждать, — сказала Нэрени, приняв важный вид. — Из-за вас, я чувствую, мы никогда из дому не выйдем!
— Перестань болтать, женщина, и ступай наконец на улицу! — не выдержал Элизар, и все семейство дружно направилось к лошадям, ожидающим в глубине сада.
Черная Птица со своим супругом, Петрель, Финч и много других людей, как с крыльями, так и без, стояли на террасе перед новым домом Элизара. Кондор тихонько толкнул жену в бок.
— Улыбнись, моя дорогая. Люди смотрят.
— Пусть себе смотрят, — ответила Черная Птица. — Какое мне до этого дело? И вообще, почему я обязана восхищаться дворцом Элизара, когда только что лишилась целого царства?
Кондор бросил на нее один из тех взглядов, которые всегда выводили ее из себя, — словно сокрушался о том, что женился на дурно воспитанной маленькой девочке, чье поведение оставляет желать много лучшего.
— Нэрени — твоя подруга, — строго сказал он. — Она была тебе родной матерью. Как ты можешь злиться оттого, что ей улыбнулась удача?
Черная Птица рассерженно повернулась к нему:
— Не будь таким ослом, сделай милость! Я ничего плохого про Нэрени сказать не хотела и очень рада, что у нее все хорошо. Просто я недовольна тем, что меня лишили трона, и еще возмущена предательством своих неблагодарных подданных.
— Но ведь твои подданные в Эйри остались тебе верны. — Кондор огляделся, чтобы удостовериться, что никто не заметил вспышку его супруги. — Они с радостью нас приютили, и здесь мы как дома.
— Это не мои подданные — их колония независима, и ею правит совет. — Черная Птица с горечью улыбнулась. — Это мы зависим от них! — Глаза ее наполнились слезами. — Что со мной, Кондор? Я полная неудачница… Продержалась на троне всего десять лет и снова в изгнании.
Кондор крепко сжал ее пальцы.
— Мы живем в подлое время, — сказал он. — Время больших перемен, и они происходят не только с нами. У наших предков жизнь была спокойной, размеренной — куда все это исчезло? — Он улыбнулся. — Но трудно сказать, когда было лучше — тогда или сейчас: мы тех времен не застали. И кроме того, наша жизнь еще не кончилась, моя маленькая королева. Мм еще вернем утраченный трон — если не для себя, то для наших детей. — Он посмотрел туда, где няньки хлопотали над трехлетним сыном и двухмесячной дочерью королевской четы.
Черная Птица благодарно пожала ему руку в ответ.
— Кондор, что бы я без тебя делала! Пока я была королевой, Эльстер дала мне немало ценных советов, но лучшим из них был — выйти за тебя замуж.
— Эльстер была мудра, — сказал Кондор, и в голосе его прозвучала скорбь, — и я обязан ей своим счастьем. Жаль, что она не дожила до рождения своей крестницы.
— Она погибла, спасая нас. — Черная Птица закрыла глаза, вспоминая ту ужасную ночь. Скуа, задумав покушение на королеву, окружил дворец своими воинами и подкупил слуг, но Эльстер, каким-то образом узнав о заговоре — Черная Птица до сих пор терялась в догадках, каким именно, — провела королеву, ее супруга и их сына Ланнерта тайными подземными коридорами. Основные силы Скуа были сосредоточены в воздухе, и им удалось выбраться на поверхность, но все же их заметили. Они не могли лететь быстро: Кондор нес Ланнерта, а королева была на последнем месяце беременности. Враги настигали, и тогда Эльстер, выхватив меч, бросилась им навстречу. Черная Птица не видела ее гибели, но, судя по страшному предсмертному крику, ей выпала нелегкая смерть. И все же благодаря храбрости и самоотверженности целительницы королевской чете удалось оторваться от погони.
Но на этом их несчастья не кончились. Усталые и голодные, они поспешили в Эйри, а воины Скуа выслеживали их по всей округе. Только у Башни Инкондора погоня окончательно потеряла их след, и стало можно лететь при дневном свете.
За несколько миль до Эйри у Черной Птицы начались схватки. У нее хватило дотянуть до безопасного места, где и появилась на свет долгожданная девочка.
Королева никогда не забудет этой минуты. Когда крохотные крылышки расправились, у нее перехватило дыхание. Она увидела на них такой же веерообразный узор из белых перьев, какой был у Эльстер. В голове Черной Птицы вновь зазвучал голос целительницы: как же обо мне узнают потолки, если ты не назовешь моим именем маленькую принцессу?
— Вот они едут. — Голос Кондора вернул королеву к реальности. Она повернулась и взяла на руки свою драгоценную дочь. Толпа разразилась радостными криками, и Черная Птица наконец обратила внимание на входящих на террасу Элизара, Нэрени и Амалию.
Амалия не могла дождаться, когда они переедут в новый дом. Он стоял у восточного края лесистой равнины, на берегу Вивакса — реки, которую дядя Джарв назвал в честь любимой лошади. От террасы прямо к реке спускался пышный сад. Стены дома были сложены из местного серо-голубоватого камня, и в его архитектуре смешались разные стили — плоские крыши и просторные террасы, принятые у казалимцев, соседствовали со стрельчатыми окнами и высокими шпилями, которые так любил Небесный Народ. Поднявшись по ступенькам, Амалия принялась раскланиваться с гостями. В такой день нельзя забывать о хороших манерах. Она увидела королеву Черную Птицу, ее мужа, господина Кондора, их маленьких детей. По другую сторону лестницы стояли Финч и Петрель со своими семьями. Супругу Петреля звали Огненный Хохолок, а его пятнадцатилетнего сына — Терсел. Финч был со своей женой Узелью и дочкой Ориоле, которая была ровесницей Амалии и ее лучшей подругой.
Дядя Джарв тоже был тут, со своей неизменной улыбкой. Рядом с ним стояла его жена Устала. Бывший капитан королевской гвардии низко поклонился присутствующим и произнес:
— Досточтимые друзья, позвольте мне приветствовать вас в вашем новом доме. — Он набрал в грудь побольше воздуху. — Кто бы мог подумать, когда мы впервые встретились в Башне Инкондора — врагами, прошу заметить! — что настанет день, когда мы все вместе соберемся здесь для того, чтобы…
«О нет! — подумала Амалия. — Только не это! Когда дядя Джарв начинает предаваться воспоминаниям, он может говорить часами». Но раз она дочка правителя, значит, должна с честью пройти это испытание. Придав своему лицу выражение глубочайшего внимания, она уставилась прямо перед собой.
Мучениям не было видно конца. Когда Джарв закончил свое выступление, заговорил Петрель. Амалия вздохнула и обменялась печальным взглядом с Ориоле. Теперь она уже не могла смотреть прямо перед собой: мысли ее бродили, и глаза невольно следовали за ними. Сначала она изучала остроконечную
